Оксана Харламова - Кто убил Златовласку?

– Да уж. Если бы знать, что первое убийство – не последнее. Представь, если бы можно было поймать предполагаемого серийника на его первом преступлении? В мире было бы гораздо меньше трупов.

Алексей тут же ответил:

– Угу. Особенно неопознанных. Но тогда это и не серийник. Просто убийца обычный.

– Ой, не морочь мне голову, философ. Просто убийца. Ничего просто не бывает. Что у них в головах происходит, о чем они думают, когда совершают первое продуманное преступление? Надо бы нам поискать похожих девушек в округе. Вдруг среди живых есть кто. Например, побили кого-то. Или кто-то кого-то преследует.

– потом подумала немного – В больницах, тоже надо поспрашивать.

– Неплохая идея. Ты думаешь, что это мог быть садист, который зашел слишком далеко?

– Насчет садиста не знаю. На ее лице ведь не было следов пережитой боли. Ногу отрезали видно, когда она была уже мертва. Поэтому я думаю, что надо по максимуму расширить версии поиска.

– Или усыпили.

– Что?

– Я говорю, может и не мертва. Может спала.

– Ой, Леш, давай эти фантазии про Спящую Златовласку оставим нашим лаборантам.

*

В это же день вечером Юра опять дежурил. Нет, не по работе. Он просто очень скучал по Тане и по-прежнему иногда приходил к ее дому, чтобы увидеть ее. Хотя бы издали.

Юра стоял за углом дома, нервно курил, как обычно, поглядывая в сторону подъезда, где живет Таня. Вечер выдался прохладный, он поднял воротник куртки, присел несколько раз, пытаясь разогреть суставы. Потом сделал несколько разминочных упражнений из самбо, не в полную силу, так, чтобы чисто кровь разогнать, и в то же время не привлекать особого внимания.

Но проходящая мимо женщина все же посмотрела на него, Юра смутился и перестал разминаться. Снова встал возле стенки, немного в тени. В этот момент услышал звонок на мобильный телефон. Это звонил Егор.

– Привет. Что делаешь? У нас сегодня картошка жареная с грибами. Помнишь, как в детстве? Приезжай в гости.

Юра немного подумал и ответил полушепотом.

– Не получится. Занят сильно.

Егор рассмеялся.

– Да ладно, какие там дела. Приезжай. Ленка сама пригласила. Правда!

Тут Юра услышал голос Ленки. Жена Егора была очень хорошей женщиной, правда частенько в последнее время по больницам пропадала. Тяжело носила первенца.

– Правда-правда. Юр, приезжай. Картошка – пальчики оближешь. Ты ж любишь.

Юра увидел, как к автопарковке на улице подъехал автомобиль его бывшей подруги Тани. Он с замиранием сердца следил, как она припарковалась, как вышла из машины, прошла к багажнику, достала оттуда пакеты с продуктами.

Затем Таня поставила машину на сигнализацию. В этот момент ей кто-то позвонил. Она, неуклюже держа пакеты, прижав к уху телефон, направилась к подъезду. Возле подъезда Таня начала также неуклюже пытаться искать ключи, так как руки заняты. Но тут подошли соседи, она поздоровалась с ними кивком головы и вошла в подъезд вместе с ними.

Юра снова вернулся в реальность. В телефоне звучал голос Ленки.

– Алей, ты где там?

Потом, как будто говорила Егору. – Не слышно совсем ничего.

Юра нажал на телефоне отбой, положил мобильник в карман и направился к своей машине. У машины он еще раз остановился и поднял голову к небу, бросил взгляд на этажи. Юра увидел, как в квартире Тани загорелся свет. Он вздохнул, сел в свою машину, включил фары, завел движок.

Но так и не поехал. Все сидел о чем-то сосредоточенно думал.

А Наташа Светлаева в этот же вечер наконец-то вырвалась в маникюрный салон. После работы в последнее время часто задерживалась, даже на себя не оставалось времени. А выглядеть-то надо хорошо. И руки всегда у всех перед глазами. Поэтому она ворвалась в салон буквально за час до закрытия.

Ну да, она на сегодня последняя клиентка у своего мастера. Но в принципе, тех, кто примчался сюда в последний момент оказалось немало. Клиенты в салоне еще были. Но и свободных мастеров, которые уже с нетерпением ждали окончания смены, тоже было несколько. Они сидели рядом в парикмахерском отделе, разговаривали.

Буквально пять минут и вот уже одна ее рука в ванночке с теплой водой, на второй руке мастер маникюра Люся подпиливала ногти и о чем-то щебетала. Хотя на самом деле ее, наверное, звали далеко не Люся, так как это была брюнетка кавказской внешности.

Наташа особо не слушала Люськиных щебетаний. Ей хотелось сосредоточиться на своих мыслях. Она все думала про Златовласку. Как узнать, кто эта девушка?

По радио громко играла попса, издали доносились громкие разговоры мастеров.

Одна из них, этакая гламурная красавица из тех, что с самого утра приходят на работу и сразу ждут конца смены, вещала.

– Ну как.. Я считаю, что у женщины внешний вид должен формироваться исходя из трех принципов.

Тут она многозначительно посмотрела на коллег и показала руками на прическу.

– Голова, в смысле чистая голова и хорошая стрижка.

Затем с удовольствием показала свои ухоженные руки с красивым и вычурным маникюром.

– Руки – с грязными ногтями, кому мы нужны?

Затем девица вытянула вперед к центру ногу без тапка, тапок остался под креслом.

– И ноги, педикюр – это вообще самое главное.

Ей тут же ответила толстая пожилая тетка, с коротко стриженными ногтями. Ни о каком педикюре она явно никогда не заботилась.

– А я слышала другое. Чем длиннее у девушки ногти и красивее маникюр, тем бесполезнее ее жизнь.

Мастера перекидывались колкими фразами, но не ругались. В какой-то момент все притихли, обратили свои взгляды на телевизор. Там показывали Криминальные новости. Светлаева сидела спиной к телевизору, но в зеркальное отражение она хорошо видела, что там показывают. Звук был отключен. Громко играла попса. Под эту музыку, как в каком-то клипе она увидела, как на экране показали место обнаружения трупа Златовласки.

Свободные от клиентов работники салона столпились возле телевизора. Репортер (по-прежнему шел звук от играющего радио) что-то говорил на фоне оградительных ленточек и мигающих машин полицейских. На заднем плане где-то маячила Светлаева со своими коллегами. Потом были показаны кадры леса, кадры спешащих куда-то оперативников и полицейских. Далее кадры из управления, в своем кабинете интервью давал шеф.

Парикмахерши, собравшиеся у экрана телевизора, начали спор, который, наверное, вели в течение всего дня. В щебетании вырывались отдельные фразы «Ужас какой», «Кто мог ее убить?», «Ногу-то зачем отрезать», «Может и изнасиловали. Сейчас столько извращенцев», «Но ногу-то зачем отрезали?», «А нечего по ночам шляться в одиночестве!», «А что, откуда ты-то знаешь?», «Может, она с кем-то была, кто ее прихлопнул», «Ага, таинственный незнакомец, с бензопилой в кармане.», и снова тот же тоненький утопающий в щебетании голосок «А ногу-то зачем отрезали?».