Яна Павлова - Герой 21-го века. Маленькие приключения большого засранца

Я шёл домой и думал: нужно обзавестись стукачом в полиции. Чтобы, если они выйдут на меня, он сразу – стук! стук! – а я такой – собрал вещички, помахал ручкой и – оп! – в поезд или на самолёт. На эту роль могла бы подойти Вика, но я не доверяю женщинам. Они ненадёжны.

Баба может заглядывать тебе в рот, готовить ужины и пластаться у ног, но иногда внутри неё что-то щёлкает, и когда ты, одинокий, задавленный проблемами, зарёванный, лежишь и подыхаешь, женщина рассмеётся тебе в лицо и уйдёт к другому. Они безжалостны и всегда предают. Я и мужикам не верю. Доверять можно лишь тому, с кем установились рыночные отношения. Ты – мне, а я – тебе. Вот тогда можно небезосновательно рассчитывать на помощь. Помогут, потому что знают, что ты не останешься в долгу.

Клубная атмосфера всегда расслабляла и успокаивала меня. В таких местах царит дух свободы, безответственности и счастья. Адреналин наполняет нутра людей, драйв льётся через край и выплёскивается наружу. Здесь танцуют и выпивают, знакомятся и любят друг друга, здесь повсюду – лишь смех и кайф, ни одного тяжёлого чувства. Даже заплаканная девица, сползающая по стене, не портит общей картины.

Девять вечера. Клуб почти пуст, персонал: официантки, бармены, охрана, проститутки, – в сборе. Я занял любимое место: столик в углу у самого края сцены с кружным диванчиком, обитым блестящей тёмной кожей. В этом помещении чудесный, не сравнимый ни с чем запах: кальянный и сигаретный дым, чужие духи, жареное мясо, освежители воздуха и пот ошалевших от свободы людей. Неописуемый флёр.

Я решил, что время водки закончилось: она и так принесла мне немало бед, и заказал белое вино. И почему оно считается женским напитком? Это чудесный целитель: в голове рождается радость, тело становится невесомым и лёгким. Такой же эффект даёт шампанское, но от него у меня болит желудок. Мимо прошла Вика в обычной одежде, она широко улыбнулась и кивнула – я махнул рукой. Девушка направилась в гримёрку. Всегда хотел посмотреть, как переодеваются танцовщицы.

У местных артисток точёные фигурки, такое редко можно встретить: на сценах и стойках обычно танцуют бабы с висячими животами и трясущимися толстыми ляжками. На вкус и цвет, но меня ходящий ходуном жир не возбуждает.

Я сделал глоток и представил, как Вика, чуть согнувшись и манерничая, стягивает с бёдер узкую юбку, выпрямляется, снимает блузку, расстёгивает лифчик. Напротив неё раздевается красивая шоколадная девица с длинными тонкими ногами и не менее прекрасной улыбкой. Они обнажаются и смотрят друг другу в глаза, будто флиртуя. Пространство вокруг накаляется и начинает искрить.

За соседним столом сидела женщина, ухоженная тридцатилетка, и смотрела прямо на меня, но не в глаза, а куда-то вниз. Видимо, она заметила мой взгляд, потому что смутилась, отвернулась и спряталась в смартфон. А смущаться было чего! Пока я представлял девчонок в раздевалке, возбудился. Женщина смотрела на мои брюки. Сложно предположить, что что-то, кроме эрекции, могло так поднять плотную ткань.

– Привет. Мне показалось, или вы смотрели на меня?

Я подошёл к ней через несколько минут. Никогда не церемонюсь со взрослыми бабами. Не люблю заскорузлых, но эта напрашивалась сама. Тут грех не попробовать.

– Вам показалось, – тихо сказала она и опять уткнулась в телефон, принимая равнодушный вид.

Но пальцы её были напряжены, дышала она часто и сводила ноги под столом. Всё этого говорило о неравнодушии и волнении.

– Я присяду? – не дождавшись ответа, я опустился на стул рядом с ней. – Как вас зовут?

– Александра.

– Александра, вы тут одна? Или кого-то ждёте?

Очень важно называть её по имени сразу, чтобы установить контакт. Человеку априори приятен звук своего имени, и не важно, из чьих уст он исходит.

– Я жду подругу. – Она улыбнулась.

Вика прошла мимо нас и взглядом показала на мой столик. Кажется, время разговора настало.

– Извините, у меня тут деловая встреча. Я позже вернусь, хорошо?

Она, наверное, хотела что-то сказать: её рот приоткрылся, но к тому времени, как мысли трансформировались в речь, я уже ушёл. Тоже, кстати, приём, но работает не со всеми.

Кое-кто любит наглость и резкость. Когда ты поступаешь вопреки ожиданию, человек начинает беспокоиться и думать о тебе, он пытается найти причины такого поступка. Правда, сейчас я сделал это из необходимости, а не потому, что хотел поиграть.

– Привет, – я чуть коснулся напудренной Викиной щеки.

– Всё ловеласишь? Не боишься получить по красивой мордахе от чьего-нибудь злого мужа?

– Она здесь с подругой. Я хотел поговорить о Марине.

Вика задумчиво посмотрела на женщину.

– И что ты нашёл в ней? Здесь полно молодых девчонок!

– Сейчас договоришься, и я найду тебя. В тесной и грязной туалетной кабинке.

– Здесь чистые уборные, но очень влажные бачки на унитазах. Руки скользят, – она часто заморгала.

Хорошая девчонка, но долго я бы с ней встречаться не стал. Такие выматывают, а мне нужна размеренность. Тем более интеллекта у этой головы вряд ли больше, чем у яблока. Она просто не сможет понять всю грандиозность моей цели: освободить разум из темницы бренной плоти. Скажи я ей об этом – рассмеётся и пойдёт рассказывать подружкам, что «один знакомый умом тронулся».

– Ты общалась с Мариной до того, как она умерла? Знаешь, почему она это сделала?

– Мы созванивались несколько раз. Последний был накануне её смерти. Сделала что? Сдохла или тебя подставила?

– Меня подставила, – я осклабился.

– Понятия не имею, – насмешливая гримаса. – О тебе мы не говорили, уж извини.

Вот не знаю почему, но я решил, что она врёт. Как-то слишком забеспокоилась, когда заговорила о подставе.

– Вик, попробуй что-нибудь вспомнить. Я не могу понять, зачем твоя сестра оклеветала меня. А почему она себя убила, ты знаешь?

– Может, боялась осуждения соседей? Потому что была беременна.

– Что за бред? Ты сама веришь в то, что говоришь?

– Ты меня спросил, а я ответила. Извини, мне бежать надо. Потом как-нибудь поболтаем. Приятного отдыха, – она подмигнула и вскочила с диванчика.

Я схватил её за руку.

– Стой! Ты сказала, что вы несколько раз созванивались с Мариной до того, как она умерла. Скажи: это ты ей набирала или она тебе?

– Какая разница?

– Мне просто интересно. Тебе сложно ответить?

– Она звонила сама.

Вика отправилась куда-то за сцену полушагом-полубегом. Нет, ну точно что-то знает. Почему так неохотно отвечала на вопросы? И нервничала. И глупость про беременность сказала, сама прекрасно понимает, что Марина никогда бы не испугалась соседей. А если бы не захотела оставлять ублюдка, то убила его ещё в утробе. Но кое-что я всё-таки узнал.