Ксения Соковикова - Улыбнись, чудовище!

Корректор Ольга Петровна Соловьева

Иллюстратор Ирина Владимировна Ковалева

© Ксения Александровна Соковикова, 2019

© Ирина Владимировна Ковалева, иллюстрации, 2019

ISBN 978-5-4496-2958-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Драгоценный друг, если ты сейчас читаешь эти строки, значит.. Значит, все хорошо, и мой первый писательский опыт состоялся!

Скажу честно: книга основана на реальных событиях и рождена в настоящих переживаниях. В первую очередь, я писала для тех, кто знает, что такое рухнувший в одночасье мир. Но, самое главное – это попытка увидеть настоящую себя, сдернуть навязанные ярлыки и посмотреть: что же там, внутри. Признаться, я боялась увидеть что-то страшное и непотребное. Но, рискнув, нисколько не пожалела об этом.

Эта книга написана в рамках творческого марафона Марины Матаниной «Пишем книгу вместе с Безумной Музой». Спасибо ей громадное за то, что взялась за этот проект. Марина, ты настоящая Муза! Я очень благодарна и своей любимой подруге Тане Ленковой за то, что поверила в меня. Без нее я б не решилась.

Иллюстрациями украсила книгу замечательная шушенская художница Ирина Ковалева. Звезды так сошлись, что и для нее это – новая страница в творчестве.

И, главное, спасибо моей любимой мамочке. Просто. Спасибо!

К. Соковикова

31.01.2019 г.

– А под ответами на вопросы теста напишите, о чем вы мечтаете.

Задание заставило нас, курсантов института МВД, недоумевать. Преподавателем по предмету «судебная бухгалтерия» была молодая, стильная, ярко-рыжая девушка в форме капитана милиции. Она понимала, что уметь составлять бухгалтерские «проводки», а также искать подвохи в экономической отчетности больших и малых предприятий, конечно, очень важно и для будущих следователей необходимо. Поэтому пощады на семинарах и коллоквиумах не было никому. Но вот на одном из последних занятий по этому курсу нам задается такой вопрос. Многие задумались, кто-то улыбался. Я, почему-то без раздумий, как по наитию, вывела на своем листке бумаги: «Мечтаю написать книгу о хороших людях». Это было первое, что тогда пришло.

В начале учебы все воспринималось как увлекательная игра: можно было и в тире пострелять, и на машине учебной по городу промчаться, и строевую песню исполнить на параде, щеголяя в красивой курсантской форме. Образование мы получали качественное и были лишены проблем с трудоустройством. Впереди рисовалась карьера следователя. Звезды на погонах виделись большими, чуть не с кулак. Годы своего курсантства в институте МВД я вспоминаю с большой теплотой. Это молодость, это студенческие приключения, друзья, некоторые из которых и сейчас в этом статусе.

Но уже тогда появлялись знаки, говорящие, не тем путем идете, товарищ курсант. Вспоминается командир нашего взвода со смешной фамилией. Михаил Анатольевич Шут – филолог по образованию, «косил» от армии, работая в институте, и был не намного старше большинства из своих подопечных, нас, курсантов 13-го взвода. Он как-то оставил меня после занятий в аудитории и сказал:

– Что ты делаешь в этом вузе? Это все не твое.

Я возражала, аргументируя тем, что учусь хорошо и мне все нравится. Но тон его вопроса был таким сочувственным, как будто человек понимал, что большие звезды на моих погонах, это утопия и карьера во внутренних органах закончится очень скоро. Старший лейтенант Шут оправдал свою фамилию, как и все литературные шуты, он был проницателен и в итоге оказался прав.

***

– А сегодня у нас.,. – врач-психиатр задумчиво поднимает глаза в потолок,

– 28 ноября (14 декабря, 5 июля..), дата называется верно, и мой немногословный доктор быстро и молча что-то пишет в пухлой карточке. Она растолстела за 20 лет – ровно столько я живу с психиатрическим диагнозом, который сейчас душевно называют «биполярочка». Биполярное аффективное расстройство, маниакально-депрессивный психоз. «Заболевание получено в период прохождения службы», – так гласит официальный документ врачебной комиссии.

На опознание из СИЗО привезли знаменитую в районе торговку героином. Двое моих наркозависимых подследственных узнали в ней свою «благодетельницу», которая и в долг давала «дозу» и не гнушалась бартером, обменивала дурь на что-то более-менее ценное. Сама не употребляла, растила 14-летнего сына.

Сидела она в моем кабинете, прикованная наручниками к кушетке. Хорошо одетая, несмотря на арестантское положение, молодая тетка. Молчала, пока я в спешке оформляла необходимые бумаги. И вдруг сильным порывом февральского ветра распахнулась фрамуга старого деревянного окна, и все материалы этого дела и еще нескольких разлетелись по полу как осенние листья. Я ползала у ног жулички и собирала в аккуратную стопочку драгоценные документы. Тут мадам нарушила молчание:

– А знаете, гражданка следователь, чем я буду заниматься, когда выйду из зоны? Да тем же самым и буду. Не поваром же в столовую идти по специальности.

Я на секунду оцепенела. «Зачем я здесь?» – первое, что мелькнуло в голове. Бессонные ночи, тонны исписанной бумаги, допросы и прочие неприятные процедуры. И все это для того, чтобы сейчас, собирая слетевшие со стола листы, услышать, что все зря? Тогда, в свои 19 лет, я воспринимала это именно так. Пришло какое-то глобальное понимание собственной бесполезности. Вдруг навалилась адская усталость.

Високосное 29 февраля нового тысячелетия. Обычное суточное дежурство третьим следователем, спокойный день. Пара заявлений о сорванных во дворах меховых шапках. Тогда это был очень популярный вид грабежа. И вот звонок из «дежурки»: «Езжайте на 111-ю». Тяжкие телесные повреждения мне еще расследовать и даже возбуждать не приходилось.

Обычная многоэтажка совсем рядом с райотделом. Мы заходим в квартиру и чувствуем, что ковролин в прихожей буквально «чавкает» от крови. Все в красных потеках: стены, двери, ванная комната.. Потерпевшую, девочку 16 лет, уже увезли в больницу. Рассказ ее матери потряс тогда сознание. Не только мое, но и бывалого опера Андрея.

Благополучная, как принято говорить, семья. Мама, папа, старший сын и дочка. Родители трудятся, чтобы дети ни в чем не нуждались. В квартире для конца 90-х очень приличная обстановка, компьютер и прочая быттехника. Все говорит о хорошем достатке. Мать семейства пришла с работы и, зная, что дочь в это время всегда дома, постучала в дверь. Из квартиры послышался сдавленный стон и просьба: «Мама открой сама, мне плохо». Женщина отворила дверь и увидела жуткую картину: ее девочка с проломленной головой лежит в коридоре. Кровавые следы тянутся из ванной. Последнее, что успела сказать Настя, прежде чем потерять сознание: «Это Костя». Костя – старший сын. В свои 24 года он успел отсидеть в колонии за какую-то кражу, дома практически не жил, приходил иногда перекусить и разжиться деньгами. Не буду рассуждать на тему, почему в благополучной и положительной семье вырос уголовник – бывает.