Василий Макаров - «Почему Анчаров?». Материалы Анчаровских чтений, статьи, отклики о творчестве М. Л. Анчарова

Все ведь очень были заняты. И в театре Пушкина, и во МХАТе, и в других театрах, все очень много работали. Времени было очень мало, и с трёх до шести в Останкино шли съёмки. Каждый день. Как-то один раз Валя Никулин сказал: «Я так устал. У меня сегодня репетиция была с утра, вечером спектакль, сейчас съёмка». А Невинный говорит: «У меня тоже сейчас была репетиция, и сейчас снимаемся, а вечером спектакль, и что?» Ну вот и что… Работали мы очень много.

Я считаю, что вторую часть – ну просто её не надо было уже делать, видимо. Я так полагаю, но его уговорили, потому что это телевидение вцепилось руками, ногами, телесериал шел с таким успехом. Приходило множество писем, но народ резко разделился…

Мне кажется, что это вообще получился такой «народный сериал», какая-то часть интеллигенции смотрела, но не принимала это напрочь. И я их тоже могу понять. Потому что были тогда и Тарковский, и Марлен Хуциев, и другие. Я не буду всех перечислять.

Но это было телевидение, мы ничего не могли, народ с ума сходил, по улице я ходить не могла вообще. Я потом перекрасилась. «Женя, Женя!» Я откликалась. Женя так Женя. Невинный – «Витька, Баныкин». Горобец – «Костя Якушев». А несколько лет назад я еду в метро по Филёвский линии, стоит дежурная по станции. Я нарядилась, был юбилей Школы-студии МХАТ. Мне дома говорят: «Ты так хорошо выглядишь»… А она стоит на станции и смотрит на меня: «Эх, Женька, Женька, что с тобой стало, а твой, – говорит, – Костя Якушев (Горобец, он тоже ездит по этой линии), на этого вообще без слез не взглянешь!» Приезжаю во МХАТ, и там говорят: «Как ты хорошо выглядишь!» Я говорю: «Неправда!» Глас народа – Божий глас… Вот три дня назад по двору иду, одна, увидев, восклицает: «Ну вообще, могла бы себя в порядок привести! Приведи себя в порядок, ты же вот какая молодая-то была!»

Мы любили друг друга, нам друг с другом было хорошо. Это очень редко бывает в таких огромных работах, ведь там были и Степанова, и Георгиевская, и Галисс, и Болдуман, и Афанасий Кочетков, я уже даже не помню, кого там не было, и все рвались, потому что это была совершенно необыкновенная атмосфера. Видимо, поэтому и получилось. Про хорошие отношения – это чувствовалось…

Если вы еще что-то хотите спросить, я расскажу. Для Миши это был адский труд! Это весь дом был в листках, он писал от руки, потом печатал, года продолжался этот какой-то безумный день… Но после каждой серии мы отмечали и веселились. Все.

Что-нибудь хотите ещё спросить?

(Женский голос): А вот насчет песен?

– А насчет песен… Миша две песни сочинил: «Ты припомни, Россия» и «Стою на полустаночке».

(Женский голос): Но Вы понимаете, там у каждого есть своя песня.

– А это песни все Анчаровские, только там Илья Катаев музыку писал.

(Женский голос): Это я знаю, вот Вам какая песня ближе?

– Мне какая песня ближе? Я вообще очень люблю его песни. И я, когда мы познакомились, уже знала его прозу и его песни. Поэтому, когда он на меня посмотрел, я совершенно потеряла вообще разум, вот, такое было. (Аплодисменты.)

(Мужской голос): Те мелодии, которые тех времен, это лучше, чем то, что у Миши?

– Нет.

(Мужской голос): По-моему, тоже. А почему?

– Потому что телевидение требовало, чтобы был профессиональный композитор. Оказалось, что композитор – тоже Мишин друг. Понимаете, тогда было совсем другое время, вы это сами прекрасно знаете. С авторской песней были большие проблемы, да?

(Женский голос): Да.

– Они выступили там тогда в Новосибирске, в других [городах] … Проблем было очень много. И – «Нет категорически». Был нужен композитор.

А вот «Стою на полустаночке» – это я помню, как он писал. Я поняла, что ругать нельзя, надо сначала похвалить, а потом сказать, что мне кажется, что это всё, конечно, замечательно, правда, товарищ автор, это всё, конечно замечательно, но… Вот это было со «Стою на полустаночке».

«Стою на полустаночке» стала действительно народной песней, её блистательно пела Сазонова. Это она просила Мишу, чтобы он ей написал песню. Она удивительная вообще актриса была! По правде своей, по органике, она, и Грибов, и Слава Невинный, по-моему, никто с ними даже и близко сравниться не могли.

А «Ты припомни, Россия» он тоже написал для этого сериала и, мне кажется, что все песни блистательно спел Валя Никулин. Потом вышла пластинка, неделю они её обмывали. Первая пластинка Вали Никулина. На мой взгляд, он это делает замечательно.

(Мужской голос): Это был первый, по-моему, сериал…

– Это был вообще первый…

(Мужской голос): Первый телевизионный…

– Первый советский телесериал. Первый. Была «Сага о Форсайтах». Вы не видели «Сагу о Форсайтах»? Все смотрели «Сагу о Форсайтах». И они, видимо, решили, на телевидении сделать такую советскую сагу. Вот, с этого всё и пошло.

(Мужской голос): А у меня телевизора не было…

– Правильно. А у меня теперь нет. Я теперь дома телевизор не смотрю. И замечательно себя чувствую. Ну, я не знаю, люди смотрят какие-то безумные сериалы. Вы сами знаете, что теперь смотрят. Новости, ток-шоу… «Сага о Форсайтах». Это был потрясающий английский сериал…

(Женский голос): Вот, Вы мельком сказали: «Двери нараспашку, и народ всё ходил и ходил». Вот как Вы на это реагировали?

– Я нормально, я так привыкла. Я так выросла. Нас было трое, и папа был невероятно хлебосольный, гостеприимный, и у нас в доме всегда было очень много народа. И когда мы жили в одной комнате на Рождественке, то всегда дом был забит народом. Папа говорит: «Когда-нибудь надо вид сверху снять». А потом, когда уже переехали на Кутузовский в большую квартиру, то всё было также. И Миша был такой. Знаете, у Миши долго ведь очень сложно складывалась жизнь. Невероятно сложно складывалась. И поэтому он любил людей. Очень любил людей и очень любил, когда к нему приходили. Он сам был очень сложный человек… Всё было непросто, но людей он любил. И дома… И ему это нужно было.

(Мужской голос): А он что-нибудь рассказывал о своей службе с китайским языком?

– Знаете, да!

(Мужской голос): Язык какой у него был? Китайский?

– Китайский. Он закончил ВИИЯКА, воевал в Маньчжурии, и однажды в дом пришел человек. Приехал из Новосибирска – Миша Свида. Он из Харбина. И когда вот вся эта история в Харбине была, и их потом всех дружно… а Миша его спрятал. И спас ему жизнь. Все уехали в Казахстан, а он – в Новосибирск. И он ещё там в Новосибирске… Он инженер был хороший. И он придумал делать там фунчозу – это их китайская рисовая лапша.

(Мужской голос): А вот такая реплика: «Ипонцкому командованию ницего не звестно, если цто звестно, то тозе ницего не звесно». Я тыщу раз от него слыхал эти фразы. Ну вот это откуда?

– Ну, во-первых, Вы знаете, сколько лет прошло?

(Мужской голос): А я, говорит, там был, когда Квантунскую армию…