Илья Паньков - Зоопарк

Входящее:– Ну, это ты можешь…

Исходящее:– Да, уж, так глупо все…

Входящее:– Так грустно все…

Исходящее:– Выходит – это все-таки драма…

Входящее: – Выходит – драма…

****

Камера резко перемещается назад, проносится по спайкам чипа. Вот уже видно потертую сим-карту, зажигалку «Зиппо», провода. Объектив все дальше, дальше – распахнутый выдвижной ящик, сервант, квартира, дом, огромный город, страна, материк, планета, галактика, вселенная и наконец, изображение меркнет.

На экране появляются имена всего двух актеров и режиссер где-то там в небе. Большие белые буквы – КОНЕЦ.

Не стоило смотреть, портит настроение эта малобюджетная короткометражка.

Место похоже на вокзал или аэропорт. И еще в нем есть, что-то от дома культуры, в каком-нибудь небольшом городке. Ну, например, как в том откуда я родом. В детстве мне часто доводилось в нем бывать. Огромный холл, зеркала на стене почти во всю ее высоту. Отделка помещения под дерево, эдакого гнусно-коричневого цвета. Почти в центре, кстати, не к месту, стоит диван песочного оттенка. В правом углу дивана устроилась женщина в синей форме. Такая типичная проводница или дежурная по вокзалу. Приличные объемы ее занимают половину дивана. Немытая голова, неприятное лицо, все эти детали я замечаю как бы краем глаза, но, тем не менее, сразу подсознательно испытываю неприязнь к этой женщине. Как будто мне придется натянуто улыбаться и унижаться перед ней, чтобы получить свой билет. На синей форме в районе пухлой груди блестит желтизной какой-то знак. В принципе из-за этой женщины я и решила, что нахожусь на вокзале. Но еще где-то глубоко в мозгу бьется мысль, что из этого места можно улететь, поэтому может это и аэропорт.

Я помню, как вошла сюда и вдруг остановилась в центре зала. Я не вижу, куда идти дальше. Кажется, из этого места нет выхода. И вдруг я понимаю, что нахожусь внутри романтического кино. Но тут, же отметаю эту мысль и говорю себе:

«Детка, они бы взяли на эту роль какую-нибудь блондиночку в стиле секси и она бы лупала весь фильм своими красивыми глазками, но никак не тебя.»

Но кажется история все-таки романтическая…

Самое мое любимое занятие – это танец на проводах. Два провода натянуты между домами. Знаете два таких гладких черных провода. В моем детстве их использовали, чтобы сушить белье после стирки. А если провод разрезать, то внутри кроме медной проволоки и изоляции можно обнаружить тоненький стальной тросик. Так вот, танец.

Нет, конечно, танцем это назвать сложно. Я повисаю, взявшись за эти провода руками, раскачиваюсь, и дальнейшее можно описать, как выступление гимнаста на турнике. Но у меня все гораздо интересней. Я как бы управляю проводами, притягиваю, их друг к другу, отпускаю и летаю. Да, именно летаю. Поправляя свой полет касанием о гладкую веревку.

Да конечно, это не танец, а скорее полет, но мне нравиться называть сие действо танцем, так пусть так и будет.

Бывает ко мне приходит друг. Он тоже не прочь потанцевать на проводах. Правда друг не так хорош, как я. Пара оборотов на 360 градусов, резкая смена рук, вот, пожалуй, и все, что он может. А еще друг часто падает. В прошлый раз свалился и грохнулся об землю, удар был сильным. Я видел, что ему больно, но друг виду не подал, и улыбался.

Когда мы вдвоем на проводах я не поднимаюсь по уровню танца над другом. А иногда мы исполняем с ним, что-то синхронно. Какие-нибудь забавные перекаты друг через друга. Но только когда никого нет и я сам на проводах, или друг просто молча, наблюдает, отойдя в сторонку, как бы признавая мое превосходство в этом деле, я действительно лечу в своем танце.

Средних размеров луковицу разрезаю пополам. А потом половинки еще пополам. Одну третью часть красного болгарского перца примерно на такие же кусочки. Чуть обжариваю на сковороде. Добавляю свинину нарезанную средним кубиком. Помешиваю, подкидывая все это на сковороде, как заправский повар. Не люблю мешать лопаткой или вилкой. Еда должна готовиться немного и моим духом без посредничества металла. Когда на овощах и мясе появляется золотистая корочка, как любят писать в сборниках рецептур, добавляю крупно нарезанные шампиньоны, цветную капусту, стручки молодой фасоли, зеленый горошек и отварную морковь. Обжариваю еще пару минут. Поливаю соевым соусом, немного горчицы и ложка сметаны. Здесь бы чудесно подошли сливки, но их нет, да и черт с ними. Немного соли и черный молотый перец. Даю блюду потушиться. Рядом на плите булькает продолговатый рис. С ним ведь какое дело – нельзя переварить, да и солить надо хорошо. Рис любит соль.

Промываю рис под краном. Выкладываю в глубокую тарелку. Сверху овощи и мясо. Получилось, что-то, что можно было бы назвать словом – ризотто. Беру китайские палочки, пробую – очень вкусно. Закуриваю сигарету. Сразу начинает немного подташнивать. Вчера отмечали перевод коллеги на другой объект, приехал поздно и в очень нетрезвом состоянии. Ловлю себя на мысли, что за сегодняшний день произнес только: «Доброе утро» – консьержке в подъезде и пару раз: «Угу» – кассиру в супермаркете. Телефон молчит на столе, уставившись черным дисплеем в потолок. С ним всегда так, то разрывается каждые пять минут, связывая меня с десятками разных людей, а то, как будто умирает на несколько дней. Беру его в руки, думаю кому-нибудь позвонить или написать сообщение. Но понимаю, что не хочется, кладу обратно на стол. Сажусь в кресло, беру в руки тарелку с ризотто и начинаю, есть палочками. Включаю дивиди с пульта. Выбираю какую-то американскую молодежную комедию про колледж. Не то чтоб интересно, зато без негатива. Мне его сейчас совсем не хочется. Еда получилась действительно очень вкусной. Первое время ем не отрываясь. Но, обеспокоенный желудок вновь отзывается тошнотой, в висках начинает стучать вчерашний хмель. Ну что же, клин клином вышибают. Достаю из шкафчика гречневую водку, в бутылке на два пальца. Беру банку пива из холодильника. Выпиваю водку в три захода. Аппетит при этом просыпается страшный. Быстро подметаю все на тарелке. Пиво переливаю в стакан и перемещаюсь на диван. Уставившись в экран, где как раз во всем положительный парень-красавчик, ведет на свидание, девушку-раздолбайку, в очень красивое и романтичное место. Пытаюсь вникнуть в сюжет фильма, но как всегда на середине засыпаю.

Люблю в свой выходной поспать подольше. Вот и сейчас, часы показывали начало первого. Я потянулась в кровати. Тело такое мягкое и отдохнувшее. На душе хорошо и спокойно. Эх, как сладко, впереди еще целый день ничего неделанья. В ванной громко напевает соседка по квартире – Слава. Слава конечно очень странная девушка, но такая добрая, ко всему, умеет чудесно готовить. Чего я, если честно признаться, не могу, да и не хочу делать. Я села в кровати, не слезая с нее, натянула белую майку и спортивные штаны. Потом запрыгнула в теплые тапки и потопала на кухню. На плите меня ждала яичница с сыром и кофе, любезно приготовленные Славой. Можно завтракать. Но сперва я поискала глазами сигареты. На столе лежали Славины «Вог слимс» и зажигалка сверху. Почему-то терпеть не могу все эти тоненькие дамские сигареты. Придется идти в комнату искать свои. Вернувшись на кухню, я перелила кофе в чашку, добавила ложку сахара и уселась на табурет у окна, опершись спиной на стену, и подобрав ноги под себя. Подкурила сигарету от черной Славиной зажигалки «Крикет». Затянулась и отхлебнула кофе. Он немного остыл, но ничего сойдет. В голове не было никаких определенных мыслей, и я занялась изучением кухонного стола. Неброская светло кремовая скатерть с рюшечками по краям. С рюшечками? Ну, или как они там называются. Сахарница с цветочком, из нее торчит чайная ложка. Соломенная корзинка. В ней сиротливо завалялись две леденцовые конфеты, надкусанный бублик и уйма крошек. Черная пепельница посреди стола с парой раздавленных окурков, от тонких Славиных сигарет. Я подтянула пепельницу к себе и сбила пепел. Дверь ванной резко распахнулась. В коридорчике появилась Слава, румяная и как всегда веселая. Короткий халат, полотенце намотано на голове, стройные ноги обуты во вьетнамки.