Сергей Сержпинский - Дворяне 1

Николай Николаевич согласился и, достав из чемодана, свежую белую рубашку, переоделся.

К вечеру жара ослабла, все успокоились, и началась не принуждённая беседа. Обсуждали предстоящие семейные дела и насущные денежные проблемы.

– Папа, почему мы едем в Вологду, а не в Петроград? – Спросил отца младший сын Глеб, самый любопытный из детей. Не зря его в шутку называли «почемучкой».

– Мы туда едем, чтобы получить деньги за пароход, который сдавали в аренду родственникам. Деньги у нас заканчиваются, надо жить на что-то, пока я не устроился на работу.

– А что это за пароход, где он?

– Пароход я построил сам, когда мы жили в Тотьме, тебя тогда ещё не было на свете. Ты родился в 1910 году, а пароход я построил на год раньше. Купил я по низкой цене старый баркас и к нему сломанный ржавый паровой двигатель. Всё отремонтировал. Не зря же я учился на инженера по ремонту паровых двигателей. Баркас тоже подновил, покрасил, потом прокатился несколько раз на своём маленьком пароходе по нашей реке Сухоне и сдал его в аренду родственникам, купцам Ширгановским. Этот пароходик теперь таскает баржи с товарами по реке Северной Двине. Мы договорились с купцами, что через пять лет они выплатят мне пять тысяч рублей.

– А кто такие, Ширгановские? – вновь задал вопрос Глеб.

– Моя двоюродная тётя вышла замуж за купца Ширгановского, и живут они в Вологде.

После этого объяснения, семья обсудила предстоящее поступление Сергея – старшего сына, в художественное училище, в Петрограде. Ещё в прошлом году отец начал готовить сына к вступительным экзаменам, учил его срисовывать карандашом гипсовые фигуры с натуры, а мать занималась с ним по русскому языку и математике. Было решено ехать Сергею в Петроград одному прямо из Москвы. Всё равно там будет пересадка на Вологодский поезд. Экзамены в художественном училище должны начаться 20-го августа.

Устав от разговоров, Николай задремал, и вновь его мысли вернулись в прошлое. Работа руководителя художественной ремесленной школы была интересной, но и трудной. Преподавателей в школе не хватало. Пришлось приглашать работать преподавателями своих друзей и родственников. Например, на должность учителя математики он уговорил приехать Томилова Тараса Васильевича, который был женат на сестре Евпраксии – Людмиле. Удалось уговорить приехать в Тотьму и знакомого художника Лашина. С ним, Николай очень дружил, они часто ходили вместе на природу писать этюды.

В 1913 году они с Лашиным поехали на моторной лодке по реке Сухоне ловить рыбу, этюдники тоже взяли. Маленький мотор внутреннего сгорания, для лодки, Николай купил в Англии, куда ездил с женой к её сестре в гости. Альбина Павловна – старшая сестра Евпраксии Павловны, была замужем за английским дипломатом, по фамилии Гамбургс. Из Петербурга, где Гамбургс служил в Английском посольстве, он увёз жену жить в Англию. И в дальнейшем, они переехали в США.

Когда художники отплыли на моторной лодке далеко, погода неожиданно испортилась, пошёл дождь, подул холодный ветер. Николай сильно озяб и в этот же день слёг от воспаления лёгких. В 1913 году болезнь у Николая затянулась, воспаление лёгких перешло в бронхит, и ему пришлось уволиться из ремесленной школы, чтобы ехать лечиться в Петербург. Моторную лодку он подарил своему другу Лашину, который после Сержпинского стал директором ремесленной художественной школы.

Глядя в окно вагона, Николай вспоминал прошлую жизнь и строил планы на будущее. За окном мимо пролетали, словно прожитые годы, дома, деревья, великолепные пейзажи украинских степей, с живописными берегами Днепра.

После увольнения из ремесленной школы, он много ходил по врачам, пил лекарства, ездил на курорты и даже в Китай на иглоукалывание. Но до конца вылечиться не удавалось, болезнь то затихала, то вновь обострялась. Когда наступало облегчение, он писал картины, накапливал их для персональной выставки, мечтал стать известным художником. Жила семья Сержпинских всё это время на деньги, полученные в наследство от умерших родителей. Ведь мать Евпраксии Павловны была из богатого рода Новгородских помещиков Соколовых. Сама Евпраксия Павловна часто брала заказы на переводы иностранных книг на русский язык. За эту работу ей неплохо платили.

Во время отдыха на море Николай Николаевич успел написать несколько этюдов, но считал их не удачными, так как писал через силу, из-за того, что неважно себя чувствовал. Здоровье у него стало налаживаться только в последние дни пребывания на курорте. Это усиливало нетерпение поскорей приступить к реализации всех планов. Он смотрел в окно вагона и теперь почти не замечал проплывавших мимо пейзажей. Мысли были где-то далеко в будущей жизни.

Когда поезд шёл по Украине, то на вокзалах приходилось наблюдать, как российских солдат отправляли на войну. В одни эшелоны загружали новобранцев, а из других выгружали гробы и раненых. Тяжело было наблюдать эту картину, и не верилось, что где-то идёт война, гибнут люди.

Евпраксия Павловна рассуждала на этот счёт:

– Если бы ты, Коля, не болел, то возможно, тебя бы мобилизовали и, наверное, уже ты мог бы погибнуть. Сейчас многие наши родственники воюют и твои братья тоже.

Николай с грустью произнёс, глядя в окно:

– От брата Кости были письма, а Саша что-то не пишет. Николай не мог даже предположить, что жить ему и без войны осталось два дня с половиной. Пока он ехал в душном, раскалённом от жаркого, южного солнца, вагоне, где дули сквозняки, они, словно пули, сразили его наповал. С высокой температурой он слёг, когда поезд проезжал город Курск.

В Москве, на вокзале, Евпраксия вызвала дежурного врача. Она выглядела солидно в своей модной одежде и пышной шляпке. Такой красивой женщине, конечно, не могли отказать. К месту на вокзале, где расположились Сержпинские, пришёл мужчина с интеллигентной бородкой, в белом халате, в очках и с чемоданчиком в руке. Он достал из чемоданчика медицинскую трубку, прослушал больного и сделал заключение, обращаясь к жене: «У вашего мужа двустороннее воспаление лёгких».

Эти слова её словно ошпарили, её лицо покраснело, руки мелко задрожали. Она знала примеры, когда от двустороннего воспаления лёгких люди быстро умирали.

– Коленька, я устрою тебя здесь в больницу, – сказала Евпраксия встревоженным голосом. – Денег на больницу у нас должно хватить.

– Нет, Планечка, мы поедем, как и решили в Вологду, там я буду лечиться. А деньги нужны Серёже. Иначе он не успеет на экзамены. Не в первый раз я болею воспалением лёгких, уж привык. Знаю, что вылечусь. И лекарства необходимые у нас есть.

Николай Николаевич с трудом приподнялся с деревянного, вокзального дивана и чуть не упал, но старший сын и жена успели поддержать его. Видя это, врач даже не взял денег. Как и подобает докторам, он оказался очень добрым человеком, поинтересовался у Евпраксии Павловны, какие у неё есть с собой лекарства и очень удивился, что есть даже китайские иголки для иглоукалывания. На прощание он пообещал утром прийти проведать больного. По расписанию следующий поезд на Вологду должен отправиться завтра в восемь часов утра. Придётся сидеть на вокзале всю ночь.