Александра Груздева - Демоны Дома Огня

«Лилу, которого мучает мигрень. – Антонио даже позволил себе слегка улыбнуться. – Это так… по-человечески, что ли. Неудивительно, что ему мерещатся девушки. Лилу всегда славились своей влюбчивостью и вожделели земных женщин».

– Это все? – спросил он сухо, по-деловому. Время, отведенное ему на общение с клиентом, подходило к концу.

– Еще… Бронзовый дворец…

– Бронзовый дворец?

– Ты в Бронзовом дворце, – отчетливо проговорил Каминский. – Его держат тысяча шестьсот колонн. В нем тысяча комнат. И все они пусты. Они пусты уже тысячу лет. Но для тебя они полны до краев…

У Антонио язык присох к нёбу, Ян Каминский не мог произнести эти слова, он не знал их, он ничего не должен был знать о Бронзовом дворце. Зато эти слова наизусть знал Ашер Гильяно, их знал и Антонио Аменти, и все мальчики и девочки, которые росли в Доме Гильяно и слушали сказки в Мемориальной гостиной. Мальчишка на какую-то секунду показался ему похожим на Ашера. Словно тут, в бетонной комнате, появился призрак той жестокой, несгибаемой части души Гильяно, что делала его беспощадным убийцей и нагоняла страх на врагов.

Но нельзя показывать лилу, что ты боишься его, лилу чувствуют страх, а страх будит в них жажду крови. Этот лилу уже вошел в возраст, чтобы убивать. Он уже убил и, как знать, может, уже попробовал кровь на вкус, и он не остановится.

– В общем, запомни одно: ты никого не убивал. Ты лишь свидетель, ты не убийца.

– Откуда вы знаете?

– Я твой адвокат. Все, что говорю, ты выполняешь беспрекословно. И если я утверждаю, что в этой истории ты – лишь свидетель, который потерял память в результате шока от кровавого зрелища, ты мне веришь. Понятно?

– Да, синьор Аменти.

– И на следственном эксперименте ты при виде крови будешь пищать и падать в обморок, как девчонка, только потому, что я так велю. Понятно?

– Да, синьор Аменти.

– Отлично, Ян. Ты ничего не помнишь. И ты невиновен. Остальное – мое дело.

– Но почему вы защищаете меня, синьор?

«Опомнился!»

Антонио включил все свое обаяние и проникновенным тоном, которым он обычно обращался к женщинам и детям, объяснил:

– Потому что верю в твою невиновность. А еще есть отличная причина – это дело громкое. Греметь будет на весь мир, еще и эхо пойдет. Тебя ведь Флорентийским монстром считают или его последователем, за юностью лет. Может, даже сыном монстра. Уверен, газеты и об этом напишут. Лично я бы столь пикантный пассаж не пропустил. Участвовать в таком деле – отличная реклама для меня. Я становлюсь высокооплачиваемым адвокатом, а ты получаешь свободу – разве это не равноценная сделка?

Ян недоверчиво на него посмотрел. И Антонио мысленно обругал себя дураком, он совсем забыл, что лилу чувствительны ко лжи, как чувствительны к ней и все Гильяно. Но время, отведенное на общение с адвокатом, закончилось, и подошел охранник, чтобы отвести Каминского в камеру.

В маленьком баре «Ирис» Антонио кулем свалился на плюшевый диванчик у стола в углу, уронил голову на согнутые руки. Он бы и лбом об стол бился, да вокруг слишком много знакомых, его во Флоренции каждая собака знает. Владелец бара, Джузеппе Сальвани, огорченно поцокал языком, видя страдания синьора Аменти, вышел из-за стойки, утешительно похлопал Антонио по плечу и принес ему чашку кофе и бутылку кьянти.

Антонио только что отбился от журналистов, которые насели на него, стоило ему выйти из полицейского управления, особенно неистовствовала дамочка с крупными сережками-кольцами в ушах, которые цеплялись за одежду и волосы всех тех, через кого женщина упорно лезла вперед, чтобы добраться до Антонио. Ее «крестовый поход» за информацией сопровождался криками и ругательствами толпы.

– Скажите, ваш клиент – монстр? Демон? – энергично выкрикивала она вопросы. – Он принадлежит к ордену сатанистов? Ордену Красной Розы? Почему у жертвы вырезано сердце? Ваш мальчишка – мясник? Маньяк?

Выпитый залпом кофе и полбутылки вина привели Антонио в чувство, он достал из портфеля папку с делом Яна. Полистал. Сложностей никаких. В деле пропасть нарушений, начиная от сбора данных, ведения допроса, заканчивая невразумительными уликами и таинственным исчезновением орудия убийства: то нож кто-то видел, то потом он вдруг куда-то пропал. И ведь нет мотива. Ян впервые видел этого Роберта Хински, убийство которого на него вешают. Возможно, Ян маньяк. Но это покажет только психиатрическая экспертиза. Первичное заключение психиатра составлено крайне небрежно… И пусть в анамнезе подозреваемого пышно цветет диагноз – шизофрения, рядить всех, подобных ему несчастных, в одеяния патологических убийц мы не позволим, мы за гуманное общество.

Антонио Аменти за свою многолетнюю адвокатскую карьеру не проиграл ни одного дела. И конечно, он не нуждался в рекламе, просто нужно было что-то сказать, чтобы успокоить Яна. Все дела, которые он вел, поручались ему Домом Гильяно, у него не было частной адвокатской практики. Но о Доме Гильяно он не мог и словом обмолвиться при Яне.

В отличие от Яна, Антонио знал доктора Хински. Отщепенец от науки. Подверженный приступам то гениальности, то псевдонаучного бреда. Одно время страстно работал на американскую «оборонку», но его исследования не дали нужных результатов (или наоборот, результаты превзошли самые смелые ожидания), с ним расторгли контракт, правда, запретили выезд из страны. Но доктор Хински был так возмущен, так взбешен, что его не оценили по достоинству (или оценили слишком высоко), бежал из Штатов и просил политического убежища сначала в Швейцарии, потом в России. Всюду его аккуратно «завернули», никто не хотел международного скандала. Из США поступили сведения, что он сумасшедший и сбежал из больницы, тогда доктор Хински ушел в глубокое подполье, и несколько лет о нем ничего не слышали. А он тем временем ударился в оккультизм, каббалистику и алхимию. Начал поиски эликсира молодости, кольца всевластия, кинжала судьбы и тому подобных мифических артефактов. Ну а кто ищет, того находят. И доктора Хински нашел Ашер Гильяно.

Пока главная проблема – глаза мальчишки. Надо позвонить знакомому окулисту, он что-нибудь придумает: конъюнктивит, светобоязнь, катаракту, ячмень наконец! Что угодно, чтобы завязать Яну глаза, а то ненароком подожжет взглядом стол судьи, и что тогда делать? Мало того что убийца, еще и поджигатель.

Антонио прикрыл глаза буквально на секунду, чтобы собраться с мыслями. Мальчишка, суд… – не о том он думает. Вернее, о том, о чем приказал ему думать дон Гильяно, но не это сейчас главное. А главное то, что он лишился друга, единственного друга.