Владимир Леонов - Любви не меркнет свет один. Ю. Бернадский

© Владимир Леонов, 2019

ISBN 978-5-4496-1838-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Читать лирику Бернадского о любви, это все равно, что носиться в древних « волнах седых» Анакреонта « пьяным от жаркой страсти… и без ума, и в разуме », ожидая чуда Пигмалионовой пылкости или воли «под царем восточным, православным», как будто воду родниковую пить после сильной жажды или смотреть в звездное небо: чем дольше смотришь, тем больше видишь звезд и чувствовать «… как лава древней крови //По Вашим жилам разлилась » – М. Цветаева:

Нежный лирик, много мятежных вопросов решающий, воспевает любовь, как притяжение магическим « венком навкратидским»: о нем говорят, но мало кто его видел:

Его лирика, как песчинка у воды, полностью омыта свежестью и блестит ахматовским сентиментом: « Настоящую нежность не спутаешь». Мысль рождается, как прилив сказочной волны Цветаевой: « Мне нравится, что Вы больны не мною». Звучит по силе воздействия камертоном, настраивающий в общем чувствительном хоре основной тон – бессмертие, освещенное признанием Лермонтова: – «…удивлённый свет Благословит… С моим названьем станут повторять Твоё», – и утверждением Гете: « Кто перестал любить и делать ошибки, тот может похоронить себя заживо».

Поэт, приобщающий нас к внутреннему освобождению, со своим чувственным восприятием мира, не приемлющим любые формы несвободы: « Кто не знает, что такое мир, не знает, где он сам… » – М. Аврелий:

Любовь и Женщина сопутствуют авторской жизни как истина, не имеющая даты рождения. И это не произвол субьективной воли поэта, а заданный жизнью смысл, одним из самых «умиротворяющих» факторов для творческого самочувствия Бернадского: ясные предчувствия обгоняют жизненный опыт, находят адекватные словесные выражения, говорящие о чувствительности самой темы поэтического призвания: « В день Татьянин взойдет,// полыхая, светило… Пусть приснится на счастье созвездие Пса //Деревенской наивной девчонке» – Ю. Бернадский.

Женщина для Бернадского загадка: краска и мольберт; лесть и батога; заклинатель и кобра; мир и война: « Чудилась, что ты тетрадка, // Не заполненная мною». Она появляется «… как чудо, внезапно.// Как колдовская сила»…И смех твой чистый, как глоток воды..// И распустишься робко сережкой ольхи». Всепоглощающий жар перевоплощений и испытаний, эссенция естества, сопоставимого с пушкинским чудным мгновением, когда женщина явилась « как мимолетное виденье, ка гений чистой красоты », или когда ты строчка за строчкой переживаешь с Блоком его мечты о Прекрасной Даме, или испытываешь неколебимое постоянство М. Цветаевой: « Быть нежной, бешеной и шумной… », а то спускаешься в чистилище вместе с Симоновым:

Для Ю. Бернадского Женщина – поэтическую звезда, в которой есть некая тайна, притягивающая и завораживающая – как южная ночь до восхода луны; горячая и крепкая, как объятия; горькая, как разлука: « И, вся полна глубокой муки, //Ты прокляла, ломая руки, //Тебя опутавший порок» – Н. Некрасов:

И он добавляет в Женщину свои колдовские чары – — запах мечты, глоток любви, порцию счастья, – и будто солнце среди звезд неожиданно блеснуло, Женщина открывает читателю (зрителю) свои волшебные стороны, трогательно описанные Лермонтовым: « Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея, //Про любовь мне сладкий голос пел». Солнечная палитра идеалов и миражей, утонченных чувств и мечтательной неги, разлитая поэтом в стихах, придает Женщине несказанную привлекательность: « Все полно мира и отрады // Вокруг тебя и над тобой» ( Лермонтов):

Она становятся для него сладким и дерзким, как поцелуй украдкой; вдохновенным и изысканным – как высокая поэзия; обволакивающая негой – как восточная музыка; красивой и нежной – как цвет черемухи по весне; яркой – как цвет вишневых садов, овеянных первой оттепелью; романтичной и волшебной – как прогулка по местам детства; мечтательной – как ранняя юность; томительной – как предчувствие перед вхождением в рай и… неопределенным, ускользающим послевкусием – как неразгаданный намек : «Взлетаешь ввысь от взгляда неземного// Завидуешь своим глазам – они // Не видели пока еще такого! //Ее душа – как яркие огни!»:

Мир Психеи, сердечных женских переживаний лирой Бернадского предстает перед нами полетом чувствительной бабочки, вобравшей в свой окрас все цвета и оттенки намеков, аллюзий, аллегорий, сравнений, эмоциональной спонтанности, переломов настроений: « Я думаю об утре Вашей славы,//Об утре Ваших дней, // Когда очнулись демоном от сна Вы //И богом для людей » – М. Цветаева.

Полет как самоотречение от жалкого тривиального «суета сует» – «Зари слепой и бесполезной » (в понимании М. Волошина), – алмазных пыток безликой повседневности, и как попытка поймать неуловимое и ускользаемое, любовь, ту « пленительную тайну… страстный бред » (В. Брюсов), оплодотворяющее смысл нашего существования. Подходят слова А. Франса: « Даже вечность мы рисуем каждый по-своему, в своем вкусе. У абстрактного, как и конкретного, есть свои краски»:

В партитуре гармонии ласкающей, под страстным чувственным сводом привольно разместились Аполлон с лирой сладкозвучной, Амур, «… заимствующий стрелы у глаз прекрасной », Купидон, льющий воду на пылающее сердце, которое «Ему никогда его не потушить». – все ущелины сердца поэта купированы « каплями масла с лампадки Психеи» – немой, тайной, но не слепой Вожделенной Любви, той, которая всегда стоит на пороге нашей души и ждет, чтобы ее впустили, как сказку среди зимы, и которую никакими притворствами не скрыть, не утаить: « Скажи мне, ветка Палестины://Где ты росла, где ты цвела?//Каких холмов, какой долины Ты украшением была?» – Лермонтов: