Богдан Сушинский - Лавровый венок для смертника

– Это обязательное условие, при выполнении которого вы только и согласны предаться мужским развлечениям?

– Просто мне показалось, что ваше пребывание на рейдере бессмысленно. Шеффилда вам все равно не спасти. А иной цели у вас нет. Как не возникло и какого-то особого замысла, способного захватить вас, сконцентрировать вашу энергию. – Лейс приблизился настолько, что колени его соприкоснулись с коленями женщины.

– Как знать, господин полицей-генерал, как знать?! – загадочно повела головой Эллин. – Но предложение мне нравится. Уверена, что мы прекрасно сможем дополнять друг друга. Есть на острове кто-то, кто способен помешать вашему восхождению на рейдерский трон?

– Если и не помешать, то слишком уж откровенно завидовать.

– Смелее, господин генерал, – подбодрила его Эллин после затянувшейся паузы. – И относительно имени вашего врага, и вообще…

– Это начальник местной тюрьмы, полковник Согред. Не скрою, в столице у него появились влиятельные друзья. В их числе – генерал полиции, готовящийся сменить нынешнего министра, и полковник, который наверняка станет его заместителем.

Генерал присел на кровать рядом с Эллин, и рука его углубилась в одежды.

– Тогда вопрос: в чем интерес Согреда? – Деловой тон не помешал женщине обхватить рукой шею генерала и привлечь к себе с такой страстью, словно все последние годы своей жизни она только и ждала этой встречи. – В министры ему не пробиться, генерала на этой должности не дают.

– Он и сам не прочь стать губернатором. А уж затем – сенат и, кто знает, возможно, кресло министра. Вдобавок ко всему – личная неприязнь. Несколько стычек.

– И каков же видится выход, мой полицей-генерал?

– Разве что дискредитировать его. – Лейс пристально взглянул на Эллин, как бы вопрошая: «А ты способна заставить этого человека уйти с дороги?» – Но каким образом?

– Ну, существует множество вариантов, благодаря которым можно дискредитировать не только начальника тюрьмы «Рейдер-Форт», но и апостола Петра, покровителя папского престола. Что же касается Согреда, то он слишком тесно связан с Шеффилдом. Их дружба основана на увлечении литературными упражнениями. Они, конечно, оба законченные бездари, но в данном случае нас интересуют не их таланты, а их пороки, разве не так?

– Я бы сказал определеннее: нас с вами, Эллин, они оба не интересуют. Ни в каких ипостасях.

Минуты их любви в номере отеля были такими же сумбурными, как и когда-то минуты любви в служебном кабинете генерала. Предаваясь то ласкам, то грубому сексу, они не могли избавиться от ощущения, что из-за нахлынувшей на них страсти не успели сказать друг другу что-то очень важное, что способно повлиять на их восхождение к цели. Каждого – к избранной им цели.

– Возможно, в постели мы не самые лучшие партнеры, – предположил генерал, когда страсти по Адаму и Еве несколько поугасли. – Но в прочих греховных делах мы друг другу несомненно пригодимся.

– Ход ваших рассуждений нравится мне еще больше, чем, собственно, вы сами, – ответила Эллин комплиментом на комплимент. Она действительно чувствовала себя слегка увлеченной этим мужчиной, но по опыту знала, что никакое, даже самое сильное, увлечение долго удерживать ее не может. Буйная фантазия и еще более буйная натура Грей требовали все новых и новых авантюр и в любви, и в делах. Но именно в авантюрах этот генерал полиции мог оказаться ее надежным партнером.

«В любом случае, он мне еще пригодится», – решила для себя Эллин, одаривая генерала нежным поцелуем прощания.

Эварду нетрудно было уловить горький привкус признания Согреда. В свое время Рой слыл самым многообещающим в «Клубе бессмертных», организованном доктором словесности Дитрихом Краузе при редакции журнала «Фрилендс Олимпик». Именно он считался непризнанным гением этого элитарного, как они считали между собой, собрания; именно он первым вкусил славы от публикации рассказа на страницах «Фрилендс Олимпик», чего так и не добился никто иной из их благословенного богами сборища – слишком уж суровы были редакторы к своим младовозрастным собратьям. Он же первым предложил вниманию «бессмертных» и рукопись сборника рассказов. Что и говорить, Согред был тогда на взлете.

Но в том-то и дело, что он, Грюн Эвард, оказался среди тех троих, что разнесли его рукопись в клочья. Это был удар, после которого Рой так и не смог прийти в себя. Единственное, на что у него хватило мужества, так это сохранить хоть какую-то видимость дружбы с Грюном. Который тоже делал вид, что ничего особенного не произошло. Однако все это в прошлом…

Усадив Эварда в углу кабинета, за столик, предназначенный для неофициальных бесед, Согред отключил телефон, извлек из сейфа бутылку коньяку и тоже подсел к нему.

– Ты ведь знаешь, что я сам сошел с этой чертовой дистанции, – мрачно произнес он, наполняя рюмки. – Спринтер, позарившийся на лавры марафонца… Обычная история.

Услышав это, Эвард беззвучно вздохнул и, опустив узел галстука, непозволительно расслабился. На такой «джентльменский уговор» он и рассчитывал, решаясь направиться в вотчину Согреда.

– Думаю, что нам нетрудно понять друг друга.

– Я сам сошел с нее, Грюн! Я хочу, чтобы ты поверил мне на слово.

– Мужественное решение. Не знаю никого больше из «Клуба бессмертных», кто бы решился на такой шаг. Хотя последовать стоило бы многим. В том числе и мне.

Эвард помнил, сколь старательно Согред следил за тем, чтобы никто из литературного окружения не забыл о добровольности его ухода, не усомнился в нем. Хотя к тому времени в одном из журналов уже был опубликован его третий рассказ, Согред все же явился на заседание клуба и решительно заявил: «С литературными экспериментами покончено. Я ухожу из клуба и не пишу больше ни строчки. Отныне меня интересует только юриспруденция».

Доктор Краузе и все они, «литературные несмышленыши», как иногда позволял себе называть питомцев президент клуба, только рты разинули от удивления.

«Не дури! – успел бросить вслед ему Эвард, все еще считавший, что вправе давать Рою советы. – Все равно вернешься. Не в наш клуб, так в другой. Мы обречены на эту страсть. Мы на нее – обречены!»

«Это-то меня и задевает, черт возьми, – процедил сквозь зубы Согред, уже стоя в дверях. – Я не желаю зависеть от каких-либо страстей. Это вы всю жизнь будете ползать у ног своей славы, чтобы на смертном одре открыть для себя, что потратили жизнь впустую».

Эвард был уверен, что в эти минуты Рою являются те же видения из прошлого, что и ему. Вот только истолковывают они их по-разному.

– Теперь уж не многие помнят, что я, как никто из них, мог рисковать на литературном поприще, – первым нарушил установившееся тягостное молчание начальник тюрьмы. Слишком уж болезненные воспоминания вызывало у него неожиданное появление на Рейдере одного из счастливчиков «Клуба бессмертных». Все, от чего он так долго и яростно отрекался, вдруг ожило в нем и вонзилось в душу змеиным жалом.