Александр Койфман - Московские были

Если раньше наш портфель был всегда переполнен, мы с трудом успевали просмотреть все предложения, отсеивая значительную часть из них, то теперь готовы были печатать многое, лишь бы была надежда на реализацию. Раньше авторы гонялись за нами, теперь мы гонялись за авторами, предлагавшими «макулатуру». Так мы со смехом называли когда-то детективы и женские романы. В издательстве пошли сокращения. Сокращали сначала вспомогательный персонал, затем редакторов и корректоров. Благо, что у нас некого было сокращать, многие сами уволились заранее.

Первого «макулатурного» автора привела я. Однажды у Валентина Павловича на Плющихе мы обсуждали план заключительного параграфа второй главы моей диссертации. Присутствовал и делал короткие, но дельные замечания бывший докторант Валентина Павловича профессор Малышев.

К его замечаниям я прислушивалась очень внимательно. Последнее время Валентин Павлович был рассеян, почти всегда соглашался с моими словами, и я чувствовала, что он уже практически не может или не хочет воспринимать чужие мысли. Странно, ведь ему всего семьдесят восемь. Викентий в его возрасте был еще совсем бодрый. Я тогда не знала, что Валентин Павлович давно серьезно болен. Кроме того, он предупредил меня, что, скорее всего, передаст руководство мой диссертацией Малышеву. Владимиру Ивановичу Малышеву он передал кафедру несколько лет назад даже формально. А фактически тот руководит кафедрой уже много лет.

И вот мы закончили обсуждение, разговор пошел на окололитературные темы, и Владимир Иванович пожаловался, что один из его блестящих учеников «изменил Мельпомене».

– Ну ладно перешел бы к Эрато или Каллиопе. Ведь первый акт трагедии у него на втором курсе был совсем неплохой. Я ему с удовольствием поставил пятерку. И несколько его хороших стихов мы поместили в студенческом сборнике на третьем курсе. А окончил университет и занялся детективами. Недавно принес мне свою рукопись – ужасный романчик, сплошные разборки бандитов: драки, кровь, шантаж. Откуда только слов таких набрался: «капуста», «впарил», «крутые тёлки»? Ведь мальчик из хорошей семьи. Куда страна идет?

Я живо заинтересовалась.

– Владимир Иванович, вы могли бы дать ему мой телефон? Я посмотрю его рукопись. У нас сейчас с авторами плохо. Может быть, его роман нам подойдет.

– Хорошо, но стоит ли печатать такую ерунду?

– Я только посмотрю, может быть, посоветую написать что-нибудь более удобоваримое.

– Хорошо, посмотри, Оля, жалко парня.

Так появился у нас Жора Лагин – рыжий, веснушчатый, с всклокоченными волосами. Рукопись романа «Берегись, голубка» я читала и, как говорится, только головой качала. Нет, с грамматикой у него все в порядке, филологическое образование чувствуется. И стиль выдерживает. Но содержание не для слабонервных. Насчитала девять смертей, из которых только одна была естественной, четыре «стрелки», трех продажных «мильтонов», пять проституток. А «бойцов» я даже и не считала.

Задумалась, пошла советоваться к главреду – Тихону Сергеевичу. Он бегло пролистал первую дюжину страниц, увидел два трупа, заглянул в середину и в конец, поморщился и четко заявил:

– Пойдет. Именно это и покупают. Вычисти хотя бы пару трупов, кажется, здесь их с избытком, добавь поездку за границу. Пусть не мелочится, пусть денег побольше украдут. И направь ко мне автора для договора. Мы сейчас не можем много платить, нужно дыры закрывать. Он начинающий, обойдется маленьким гонораром. И права я у него заберу в издательство на пять лет.

Жора стал первым прибыльным автором. Договор с ним подписали, даже дали аванс. Жора был на седьмом небе. До этого никаких заработков у него не было, висел на шее у родителей, правда, достаточно состоятельных. Над романом я поработала, убрала страниц пятьдесят текста, но старалась не убить в нем энергию, напряженность сюжета. А пока я резала, кромсала и правила, он успел написать полсотни страниц следующего романа и принес в редакцию, с надеждой заглядывая мне в глаза.

– Ольга Афанасьевна, пойдет так? Вы почитаете? Это первые две главы романа «Кровь на песке».

– Хорошо. Кстати, у тебя среди знакомых нет кого-то, кто пишет женские романы?

– А что, напечатаете?

– Да, если будет читабельно.

– Есть, пишет мой приятель Сёма, но он пишет под именем Саманта.

– Приведи как-нибудь. Посмотрю на него и на его рукопись.

– Обязательно. А когда вы прочитаете мои первые главы?

– Что ты так торопишься? Пиши дальше, а я через недельку прочитаю. К тому времени будут полностью готовы мои правки в твою «страшилку». Будет что и тебе читать.

Через неделю Жора привел своего приятеля Сёму-Саманту. Саманта оказалась здоровенным парнем, бывшим однокурсником Жоры. Он принес сразу две рукописи. Усадила его за пустой стол и попросила подождать. Выдала Жоре рукопись романа «Берегись, голубка», исчерканную, урезанную почти на четверть. Он открыл ее и схватился за голову.

– Ольга Афанасьевна, зачем же вы вычеркнули мое описание размышлений главного героя?

– А зачем они? Лучше начать сразу со следов убийства, но без трупа.

– Да, действительно, труп теперь исчез. А где он?

– Успокойся, Жора, полистай, почитай, а я пока побеседую с Сёмой.

– Саманта, Ольга Афанасьевна. Я предпочитаю это имя.

– Саманта так Саманта.

Ну очень не подходит ему это имя: метр восемьдесят рост – не меньше, сорок пятый размер ботинок, волосы жесткие, сизые щеки, на носу воспаление.

– Хорошо, Саманта. О чем ваша книга?

– Какая? Первая или вторая?

Взяла одну из них и открыла на первой странице.

– Вот эта, например.

– Это «Окошко счастья», о девушке. Она долго страдает, так как никто ее не любит, но потом в их город приезжает молодой бизнесмен и увозит ее в Париж. А там раскрываются ее таланты, она пишет одну за другой книги. Потом ее снимают в кино в роли подруги главной героини, которая находит счастье с испанским грандом, бедным, но очень добрым. И она получает Оскар за исполнение женской роли второго плана. А потом она тоже находит свое счастье, с французским графом.

– Неплохо звучит. Наверное, понравится провинциальным девушкам. Но я посмотрю, как это все написано.

– Ольга Афанасьевна, у Саманты все здорово написано. Я давал читать своей девушке, так она даже всплакнула. А потом сказала, что все очень жизненно.

– Жора, пожалуйста, не вмешивайся. Мы с Самантой сами разберемся. А о чем вторая книга?

– «Замок любви»? О девушке. Она знакомится в Ялте с французом, а потом он уезжает, и она долго страдает. Ей очень больно, и жизнь не складывается, но потом она знакомится с архитектором, снова влюбляется, а он уезжает в Швецию, где у него маленький замок, доставшийся в наследство от бабушки. Девушка страдает, даже хочет наложить на себя руки, но архитектор возвращается, забирает ее с собой в Швецию. И в замке, стоя на коленях, предлагает ей руку и сердце. А потом они долго и счастливо живут в этом замке.