Виктор Кагермазов - Семь кругов над Русью

Когда покои опустели, Иоанн, повернувшись к Феофано, спросил:

– Тебе ведь выгодней было, чтобы норманны перебили нас, ты бы стала сама править, зачем помогла мне?

– Я могу быть императрицей, и могу править одна, конечно, с помощью преданных мне людей, но я могу быть императрицей, но не полководцем! Империя всегда ведёт войны, вот и сейчас русы у порога Константинополя, нам предстоит нелёгкая война, этот враг будет опасней, чем арабы или германцы! Нужен храбрый и достойный воин, чтобы их одолеть, всё это я увидела в тебе! Тем более, Никифору Фоке уже ничем не поможешь!

– У тебя светлая голова, Феофано, не от каждого паракимомена услышишь такую рассудительность. После прозвучавших сейчас твоих слов, у меня закралось сомнение, Полиевкт ли задумал заговор, который сегодня свершился, или кто иной, чьё имя звучит гораздо нежнее?

– А у меня не только голова светлая, – скидывая тунику, томно сказала Феофано.

Цимисхий с блеском в глазах рассматривал её красивое тело, покатые бёдра, выдающиеся полные груди, вызывающий страстное желания холмик живота, склонив голову он поцеловал Феофано в плечо, с сожалением прошептал:

– Ты хороша до слепоты, но не сейчас, я очень устал после такой ночи, буду у тебя позже, а сейчас мне нужно идти!

Пока они говорили, на полу, в луже крови, лежало мёртвое тело Никифора Фоки. Только через три дня его погребут в храме Апостолов, этого отважного воина, принесшего столько славных побед для величия Византийской империи.

Луткерий с Саввой стояли на палубе корабля и смотрели на показавшиеся вдали вершины скал острова Хвар.

– Что это за земля, куда мы плывём? – спросил с любопытством Савва.

– Перед нами побережье Долмации, вернее её острова. Венеция приобрела несколько островов, но вскоре, надеюсь, все острова Долмации станут нашими. Кто владеет этими островами, тот владеет всей Адриатикой, и не только ей! Венецианская республика набирает силу, скоро в могуществе мы не будем уступать самой Византийской империи!

– Ты думаешь, маленькая Венеция может тягаться со Священным союзом или Византией, наконец, с Русью, пределы земли которой русы, даже сами не знают? – спросил с иронией в голосе Савва.

– У нас мощный флот, самый сильный в Медитерании, мы уже сейчас помогаем империи в борьбе с пиратами и арабами, Византия в нас нуждается, мы в несколько раз больше привозим товаров, чем флот империи, один наш корабль берёт намного больше груза против их кораблей, дальше наше преимущество будет возрастать, это неизбежно! А что до Руси? Наши земли далеко, мы ещё не скоро столкнёмся с ними, а пока надо торговать, у них ведь столько всего, что стоят одни меха! Германцы же не могут найти согласия, и не скоро найдут, а поодиночке их княжества нам не страшны. И самое главное, Савва, Венеция ко всему подходит по-иному, у нас много купцов, а каждый купец – это ещё и соглядатай. К великому Дожу стекается много вестей со всех берегов и портов Средиземноморья. Мы не жалеем золота на подкуп чиновников, дабы те продвигали наши товары, а товары обратно обращаются в золото. Венеция всё богатеет! Византия обречена на разрушение, все её усилия уходят на удержание дальних провинций, на содержание огромной армии, на бесчисленных чиновников, а зачем? Венеция устроена по-иному, другой подход к устройству государства. В империи решает всё василевс, у нас всё решает совет, все высказываются, учитывается мнение каждого, поэтому все решения более продуманные, и дают больше пользы.

Взревели трубы, корабль зашёл в уютную небольшую бухту, подошёл к причалу. На берегу Луткерия встречали несколько человек, верхом на конях, держа на поводу запасных коней.

– Придётся ехать верхом. Хотя мне очень это не по душе, я человек моря! – садясь на коня, сказал Луткерий. Мой дом тут недалече, так что нам недолго биться задами о хребты этих животных!

Луткерий лукавил, он лихо вскочил на коня, пришпорил его, и галопом понёсся в сторону скал, за ним последовали остальные. Огибая поросшую густыми кустами гору, через одну оргию остановились у большого строения, скорее напоминающего крепость, чем жильё. Дом задней стеной примыкал к высоченной скале, с трёх других был обнесён мощной стеной с бойницами, всё построено умело, лучшими зодчими Венеции. На стенах стояли лучники, наблюдали, как приближаются всадники, затем опустили перекидной мост через ров.

– Как всё продумано у тебя, Луткерий, твой дом и легиону не взять, а не то, что отряду с корабля! – восхищённо сказал Савва.

– Для того и строим, чтобы было не взять, Венеция скоро много таких морских крепостей построит, надеюсь, и в Тавриде тоже! – довольный тем, что поразил гостя, ответил Луткерий.

– Да, флот – это могущество, богатство. Жаль, что в моей родной Сербии господари этого не понимают! – с сожалением сказал Савва.

– Ваши господари не только этого не понимают, если бы Сербия и Болгария вместе пошли на Византию, давно бы сокрушили её, а так вы столько лет меж собой бьётесь, разоряя свои земли, ослабляя себя. Если вдруг на престол Византийской империи сядет император – стратег, ваши царства потеряют свободу, станут частью империи.

– Я теперь служу Венеции, а в Сербии давно не был, – двусмысленно сказал Савва.

Луткерий пристально посмотрел на Савву, дружески сказал:

– Я не сомневаюсь в твоей верности! Сейчас тебя проводят в твои покои, где ты отдохнёшь, приведёшь себя в должный вид, а вечером, за столом, мы многое оговорим, я познакомлю тебя кое с кем, обсудим, как нам поступить в ближайшее время.

Венецианец в сопровождении своего окружения ушёл к себе.

Вечером за Саввой пришёл слуга и провёл его в большой зал с арочными сводами, которые подпирали витые колоны. За длинным столом сидело три десятка человек, судя по бархатным одеждам, большинство венецианцы, некоторые были одеты в арабские и германские одежды. Когда Савва подошёл к столу, Луткерий встал и громко его представил:

– Это Драган, он будет принимать от вас сведения, что вы добываете в чужих землях, он же будет их изучать, ну а потом доставлять послания мне!

Савва поклонился, принял кубок, выпил и сел за стол. Он был смущён, так как Луткерий посадил его по правую руку от себя, тем самым, показывая присутствующим, что Савва выше их всех по положению. Словно читая его мысли, Луткерий, наклонившись к нему, спросил:

– Ты смущён? Но я ценю людей за их разум, а не за их богатство! Сидящие здесь купцы хорошие торговцы, но как ты мыслить они не могут, ты – стратег и тактик, они же, просто приносящие деньги. Сейчас приведут юношу, про которого я тебе рассказывал, пора вас представить друг другу.

Тут в зал вошли два бродячих монаха в чёрных одеждах, выглядевшие как люди Полиевкта, с той лишь разницей, что у этих на шапках не было серебряных крестиков. С ними был юноша неопределённого возраста. Луткерий жестом подозвал их к столу, приказав ближайшим сидящим купцам подвинуться дальше.