Лилит Мазикина - Цыганские рассказы

– Да разве ты не христианин, что так говоришь? – кричали другие. – Нет сильнее Божией силы! Хорошей молитвой не то, что машину, может, даже и сами тапки очистить можно! Разве не знаешь ты истории, как Христос воду в вино превратил? Что же ты говоришь!

– Может, нам теперь женские юбки все перекрестить и на голову себе понадевать? – не сдавались первые.

Не утерпели, ввязались в дискуссию и женщины, выкрикивая с места свои соображения. Как водится при живом цыганском разговоре, в воздухе метались, словно танцуя, смуглые руки.

Антоний Гоман спокойно разглядывал тапочки, дымя папироской и втиснув пальцы в карманы брюк. Его лицо имело странное выражение, как будто он про себя посмеивался над чужой бедой. Но конечно, это только казалось. Глава был хорошим человеком и никогда бы себе такого не позволил.

Раскрыв рты, заворожённо глядели со стороны дети.

Пэпуша успела убежать в дом, привести себя в приличный вид и вернуться, а Григорий всё стоял, держась обеими руками за сердце, и что-то бормотал себе под нос.

И вот, когда страсти уже достигли такого накала, что почтенные цыгане готовы были друг друга за грудки хватать, а нашему «Ромео» было впору вызывать «Скорую», Антоний вдруг крикнул зычным голосом:

– Тихо, цыгане!

Тишина установилась такая, словно всё действие происходило на телеэкране, и кто-то случайно нажал на кнопку «отключить звук». Все, от мала до велика, повернулись к главе, а сам Антоний поднял голову и сказал по-русски:

– Доброе утро, Саша. Что ты хотел?

На балконе второго, «мужского» этажа, действительно, маячил Саша, фотограф, приехавший накануне в гости в табор и оставшийся ночевать у Григория. Был он всклокочен и расхристан, по всему видно – проснулся только что и едва успел натянуть джинсы и рубашку. Саша близоруко щурился и явно нервничал.

– Антоний Стефанович, – жалобно сказал он. – Понимаете, тут такая штука, у меня тапочки куда-то девались. Купил накануне, в пакете на балконе оставил. Пакет есть, тапочек нет. Я имею в виду, может быть, дети поиграть взяли? Мне бы их тогда вернуть бы, а? А то ведь уже уезжаю…

Антоний аккуратно смял и выкинул в уличную пыль папироску, широко улыбнулся и вдруг подхватил роковые тапочки правой рукой.

– Сорок четвёртый размер, – сказал он, постукивая пальцем левой по подошве. – Скажите, цыганки, кто из вас такого размера обувку носит, а?

Цыгане и цыганки смотрели на тапочки в его руках, и по лицам их начали расползаться понимающие улыбки. Расцвела улыбка и на круглом лице Пэпуши, и вдруг она, вскинув руки, звонким, молодым голосом закричала:

– Урэ, цыгане!!!

И многоголосый, счастливый, захлёбывающийся смехом хор подхватил:

– Урэ! Урэ! Урэ, цыгане!..

Сандра не могла сдержать слёз. Уже через два месяца она поедет в Стару Загору – в первый раз в жизни! – и в таком ужасном платье? Ну неужели нельзя постараться для единственной внучки? Не может быть, чтобы бабушка с дедушкой не отложили хоть немножечко денег, все старики откладывают деньги.

– Бабулечка, оно же совсем немодное!

– Оно шикарное. Посмотри, какие розы! – бабушка пошире развернула на руках пышную голубую юбку, чтобы лучше видна была крупная вышивка по подолу.

– Бабулечка, эта юбка… она же огромная! Так никто не носит! Ба…

– А тебе лишь бы задницей перед мальчишками повертеть. Отличная юбка и всё платье отличное. Другого нет! Или в нём поедешь, или вообще в джинсах, – бабушка сердито принялась вдевать в ворот платья вешалку, а Сандра не выдержала и зарыдала в голос. И за что к ней так жизнь не мила? И сирота она, и хромоножка, и лицо – как подгоревший пирог, а теперь ещё придётся ей ехать в Стару Загору в платье Золушки из мультика. Все только и будут, что смеяться над ней! А то и вообще придётся без платья там танцевать. Непонятно, что хуже.

Но ведь до ярмарки ещё два месяца, неужели ничего нельзя придумать?

– Раз у тебя так много лишних слёз, возьми в руки тряпку и помой ими пол, – крикнула бабушка из спальни. Сандра, не смея ослушаться, взяла ведро с остатками воды и принялась тереть тряпкой пол на кухне.

Если бы у них были красивые блестящие шторы, уж она бы сумела упросить бабушку отдать их и сшила бы платье сама. У неё бы точно получилось, Сандра – девчонка рукастая. Но на окнах кухни висели куцые пёстрые занавесочки, у бабушки в спальне – посеревший от времени тюль, а других комнат и, значит, других штор в доме не было.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.