Вадим Огородников - Хабаровск. Завод. Патриоты, трудоголики, любовники, бездельники. Книга 2

Но к Сибирцеву с шумом возвратились Павлов и его друг, требовать машину. Они хотели выехать на природу. Это уже на тот момент, нетрезвые, и в конце дня. Пришлось предложить подождать пятнадцать минут, пока Александр вызовет комендантский патруль. Оба друга мгновенно слегка протрезвели и быстро, пешком, удалились. Таким образом друзья испытали нового директора на податливость и подчиняемость толпе. Как потом стало известно, допивали в подъезде дома, где жил главный инженер. Пока жены не разогнали. Уже со скандалом. Правда, у майора Лени никогда не было жены, у старшего брата никогда не было жены. Друзья все его допрашивали, а у твоего отца, была жена? На что он отвечал, что да, была, но в деревне, в Тамбовской области, а здесь в городе жена слишком много требует затрат. И достаточно вспомнить, что зарабатываешь на чужую тетку, так сразу пропадает желание жениться.

А нашему отдыхающему в отпуске директору пришлось организовать до конца второй смены присутствие на производстве начальника технического отдела. Начальник производственного отдела тоже был не способен руководить, уже по причинам своей неспособности. Александр возвращался в санаторий уже к десяти часам вечера, и водителю наказал завтра быть к девяти утра, потом весь день ему отдыхать, а вечером, к санаторному ужину надо вернуться. Так он и проводил свой отпуск до нового года, новогоднюю ночь встречал в кругу семьи, жены и дочки —десятиклассницы, что было традицией уже много лет. Второго января вернулся в санаторий, чтобы отметиться и продолжать работать, наезжая к себе на завод почти ежедневно.

Не обошлось без романтических событий. Однажды его выловила зам главного врача Надежда Михайловна и предложила к ней зайти, чтобы хотя бы завести медицинскую карту, ведь он числится у них по списку отдыхающих. Должна быть и медицинская карта с материалами обследования. Пришел. Его посадили на стул, допросили, как допрашивают во всех силовых структурах, про фамилию, про болезни, про болезни родственников, про семейное положение, про здоровье семейного положения. Все. Потом, предложила раздеться до пояса и лечь на кушетку. Долго выслушивала, измеряла давление, пробовала на ощупь каждую мышцу, ее действия напоминали не осмотр врача, а попытки ласкать желаемого, но не очень знакомого человека. Руки врача постоянно касались тела Александра и, казалось, врач никогда не отпустит своего больного. Хотя, больной чувствовал себя совершенно здоровым. Диспансеризации в частях происходили систематически, два раза в год, и, если бы были малейшие подозрения на заболевание, то уже лечили бы серьезно.

Надежда Михайловна, наконец, закончила обследование больного, разрешила ему одеваться, и стала что то записывать в листок истории болезни. Ее действия напоминали состояние человека, которому необходимо успокоиться. После сильного стресса.

Заместитель главного врача была очень интересной и очень квалифицированной женщиной – врачом. Ее знали постоянные пациенты, приезжающие со всего Дальнего Востока, и многие сразу просили назначить ее в качестве лечащего врача. Небольшого роста, густые черные волосы, из которых можно соорудить любую прическу, густые черные брови, чистое лицо сорокалетней женщины, не злоупотребляющей, за ненадобностью, парфюмерными и другими веществами. Сквозь открытую улыбку всегда виднелся ряд ровных красивых зубов, и эта улыбка могла подкупить любого, самого мрачного человека. Руки не холенные, но крепкие, способные на физическую работу, с короткими ногтями, подчеркивали принадлежность к врачебной профессии. И все это было видно и привлекательно лишь, когда она сидела на рабочем месте. Когда она должна была встать и ходить, видно было сразу, что женщина с большим физическим дефектом. Ходила с палочкой, у нее одна нога была короче другой, и на много. Это вызывало жалость и могло оттолкнуть желаемого мужчину. А в ее возрасте желаемым был уже каждый второй.

На этом лечебный процесс не кончился. Александр много раз встречал Надежду Михайловну и она не упускала случая с ним побеседовать, на всякие темы, в том числе и на литературные. Видно было, что она много читала, знала русскую и иностранную литературу, доступную советскому человеку. Телевидение тогда было еще слаборазвито, в Хабаровск, в предприятия культуры не наездишься, и для культурного человека на отшибе от большого города литература была единственным способом отвлекаться от грустных и прочих мыслей. А эротики и сексу так хотелось. Даже во времена, когда партийной пропагандой прославлялся человек, не подверженный этим слабостям.

Обследование привлекательного офицера на этом не закончилось. В тот – же день, к вечеру, Александр встретился на дорожке для прогулок со своим лечащим врачом снова. Надежда Михайловна была чрезвычайно приветлива, некоторое время они шли вместе, она, ее две спутницы и Александр, это была обыкновенная вечерняя прогулка, но в Хабаровском крае в январе хорошие ветры с морозом и долго не погуляешь. Спутницы распрощались, а Надежда Михайловна, не долго думая, пригласила Александра к себе на чашку чая, благо, они стояли около ее дома. Отказываться было неловко, и он согласился с ее любезным приглашением.

Чай оказался с болгарским сухим вином, тогда это было модное и ограниченно доступное вино на Востоке. Фрукты, орехи. Все красиво. Хозяйка включила проигрыватель, с какой то классической музыкой, музыка была тихим фоном. Разговоры ходили вокруг романтизма, в современной художественной литературе. Два бокала вина значительно расслабили Надежду Михайловну, она уже была готова к настоятельному ухаживанию гостя, а гость не собирался настоятельно, и вообще ухаживать. Вечер был долгим, бесплодным и «без надежд на ночь». Около десяти часов вечера Александр стал прощаться, а у хозяйки дома, вот вот, готовы были брызнуть слезы. Гость успел до истерики убраться восвояси. У Александра были грустные мысли, он понимал, что не оправдал надежд одинокой женщины, но он не мог этого без элементарного физического влечения. К нему не могло быть применимо положение обо всем, «что шевелится». Но ожидалось продолжение этого, с позволения сказать, романа, это потом.

Новый производственный год начинался. Директор был, в основном, на своем месте. И не зря. Ему уже казалось, что ритм производства создан, но достаточно двух – трех дней без контроля, и цеха сбивались с ритма. Всегда были возможности найти причину недоработки, и приходилось бороться не столько с плохим снабжением, сколько с плохой кооперацией между цехами и отсталой психологией руководителей производственных подразделений. И с этим бороться возможно было только настойчивыми требованиями. Всех заменить или уволить было неэффективно и невозможно. Правда, некоторые не выдержали требований нового веяния и уволились, на их место были подобраны люди, не испорченные старой психологией. Но таких было немного. В основном, приходилось менять психологию работающих на ходу. И психология менялась. Медленно. Ведь все складывалось годами. Никак не могли отказаться от штурмовщины в конце месяца.