Антуан Лорен - Шляпа Миттерана

Официант в белом фартуке вел его за собой мимо длинного ряда столиков, за которыми сидели семейные пары, влюбленные и туристы; они улыбались друг другу, покачивали головой и, не переставая жевать, разговаривали. Он сумел разглядеть, что лежит на тарелках: дары моря, антрекоты с паровым картофелем, говяжья вырезка под соусом беарнез. Еще в дверях метрдотель – долговязый субъект с тоненькими усиками – поинтересовался, заказан ли у него стол. Даниэль испугался было, что его плану провести уютный вечерок грозит провал.

– Я не успел, – бесцветным голосом произнес он.

Метрдотель приподнял левую бровь и уставился в свой блокнот. В это время к ним подошла молоденькая блондинка.

– Двенадцатый стол полчаса назад снял заказ, – сообщила она, тыкая пальчиком в строчку в списке бронирования.

– Почему никто не поставил меня в известность? – возмутился метрдотель.

– Я думала, Франсуаза вам сказала, – безразлично бросила девица и удалилась как ни в чем не бывало.

Метрдотель зажмурился. На его лице нарисовалось болезненное выражение, выдававшее внутреннюю борьбу человека, сдерживающегося из последних сил, чтобы не дать выход гневу на распустившийся персонал.

– Сейчас вас проводят к столику, месье, – сказал он Даниэлю, указывая подбородком на мгновенно возникшего рядом официанта.

Столы в пивных ресторанах всегда застилают белоснежными до голубизны скатертями, способными ранить глаз не хуже горного снега. Бокалы и серебряные столовые приборы буквально сияли. Для Даниэля этот особенный блеск, характерный для сервировки лучших ресторанов, всегда символизировал само понятие роскоши. Официант принес меню и карту вин. Даниэль открыл обложку из красного кожзаменителя и погрузился в чтение. Цены существенно превосходили его ожидания, но он решил не обращать внимания на эту деталь. “Королевское блюдо даров моря” занимало центр страницы. Выписанное каллиграфическим почерком, под названием значилось: устрицы, выращенные в садке; бретонские вогнутые и плоские устрицы; половина краба; венерки; пильчатые креветки; лангустины; морские улитки; серые креветки; морские петушки; венусы; глицимерисы; литторины. Даниэль перешел к карте вин и стал искать пуйи-фюиссе или фюме. Вино у них тоже стоило значительно дороже, чем он предполагал. Он заказал “Королевское блюдо” и полбутылки пуйи-фюиссе.

– К сожалению, оно у нас только в больших бутылках, – сообщил официант.

Даниэлю не хотелось выглядеть жмотом.

– Пусть будет бутылка, – сказал он, закрывая карту вин.

За столиками в основном сидели парочки. Чисто мужские компании были представлены господами в серых, как у Даниэля, костюмах с галстуками, явно купленных в дорогих магазинах. Возможно даже, сшитых на заказ. Так, стол неподалеку занимали четверо мужчин под пятьдесят, по всей видимости, собравшиеся отметить окончание трудного дня и подписание выгодного контракта. Они неторопливо попивали вино – судя по всему, превосходное. Их лица не покидала спокойная уверенная улыбка, свидетельствовавшая о том, что жизнь удалась. За столиком перед огромным зеркалом сидела элегантная дама в красном платье, слушая седовласого мужчину, которого Даниэль видел только со спины. Время от времени она принималась рассеянно оглядывать зал, после чего снова возвращалась взором к собеседнику. Она явно томилась скукой. Сомелье принес серебряное ведерко на ножке, в котором плавала во льду бутылка пуйи. Вооружившись штопором, он приступил к ритуалу откупоривания, не забыв поднести к носу извлеченную пробку. Даниэль сделал глоток – вино показалось ему хорошим. Он не принадлежал к числу знатоков, способных различать оттенки вкуса и букета и высказывать свое мнение в изысканных выражениях. Сомелье с немного снисходительным видом, как это свойственно всем представителям его профессии, ждал одобрения клиента. Даниэль легонько кивнул, как, на его взгляд, должен был кивнуть тонкий ценитель белых бургундских вин. Сомелье с полуулыбкой наполнил его бокал и удалился. Чуть погодя официант поставил на белую скатерть круглую подставку, что означало: его заказ на подходе. Вскоре последовали: корзинка с черным хлебом, чашечка уксуса с луком-шалотом и масленка с маслом. Даниэль намазал маслом ломтик хлеба и краешком окунул его в уксус. Он всегда так делал, если ел в ресторане дары моря. Глоток ледяного вина заглушил вкус уксуса. Даниэль удовлетворенно вздохнул. Он обрел себя.

Прибыли дары моря, разложенные по видам на колотом льду. Даниэль взял устрицу, поднес к ней четвертушку лимона и слегка надавил. Капля сока упала на тонкую, мгновенно съежившуюся мембрану. Погруженный в изучение радужных переливов устричного мяса, Даниэль едва обратил внимание на смену состава за соседним столом. Подняв голову, он увидел, как усатый метрдотель здоровается с вновь прибывшим посетителем. Мужчина размотал свой красный шарф, снял пальто и шляпу и сел на диванчик рядом с Даниэлем.

– Может быть, отнести в гардероб? – предложил метрдотель.

– Нет-нет, спасибо, не нужно. Я на диван положу.

– Вы не против, месье?

– Нисколько, – чуть слышно ответил Даниэль. – Прошу вас, – добавил он еще тише.

Рядом с ним только что сел Франсуа Миттеран.

Напротив главы государства уселись двое мужчин. Один – коренастый и толстый, в очках и с курчавыми волосами, второй – стройный, седовласый, с элегантно зачесанными назад волосами. Седой одарил Даниэля короткой благожелательной улыбкой; тот, собрав остатки непринужденности, постарался ответить такой же. Где-то он уже видел этого человека с тонкими губами и пронзительным взглядом. Ах да, это же Ролан Дюма! Министр иностранных дел. Восемь месяцев назад, после того как Миттеран проиграл парламентские выборы, ему пришлось уступить свой пост другому.

“Я сижу и ужинаю рядом с президентом республики”, – несколько раз повторил про себя Даниэль, надеясь придать подобие реальности этому новому фантастическому факту. Первую устрицу он проглотил, не почувствовав никакого вкуса, настолько все его внимание было поглощено соседом по столу. Странность ситуации навела его мысль о том, что сейчас он, возможно, проснется у себя в постели и поймет, что нынешний день еще не начинался. Взгляды остальных посетителей ресторана с нарочитым равнодушием скользили по тому концу зала, в котором находился Даниэль. Он взял вторую устрицу и осторожно покосился налево. Президент надел очки и погрузился в изучение меню. Даниэль постарался запечатлеть на сетчатке глаза священный профиль, знакомый по фотографиям в журналах и телепередачам, в том числе предновогодним: последние пять лет этот человек 31 декабря неизменно появлялся на экране с пожеланиями счастья и успехов. Но теперь Даниэль видел его наяву, как говорится, во плоти. Протяни он руку, мог бы до него дотронуться. Вернулся официант; президент заказал дюжину устриц и лосося. Толстяк выбрал паштет с белыми грибами и мясо с кровью. Ролан Дюма последовал примеру президента: устрицы и рыба. Через несколько минут к их столику подошел сомелье с серебряным ведерком на ножке; во льду плавала еще одна бутылка пуйи-фюиссе. Сомелье изящным жестом откупорил ее и налил в президентский бокал немного вина. Франсуа Миттеран попробовал вино и чуть заметно кивнул головой. Даниэль наполнил свой бокал и осушил его в два глотка, после чего зачерпнул чайной ложкой немного красного уксуса с луком-шалотом и полил очередную устрицу.