Валерий Красовский - Письма из прекрасного далека. Книга пятая. Возле города семи палаток

– А можно я его прооперирую? – вдруг попросил Камский Николая Ивановича.

Надежда Викторовна удивленно вскинула веки и остановила авторучку.

– Я не сомневаюсь, что ты владеешь техникой операции, и соответствующий документ у тебя есть, подтверждающий квалификацию, но ты не в моем штате, поэтому могу предложить только ассистировать.

Сомов перешел на дружеское ты, и это польстило Игнату.

Камский, уже два месяца не державший в руках скальпель, был рад и этому.

– У меня есть книга Навроцкого И. Н. «Ушивание культи двенадцатиперстной кишки», одна тысяча девятьсот семьдесят второго года издания, – сообщил он.

– А у меня нет. Как тебе удалось ее купить? Тираж был мизерный по союзным меркам.

– Пришла всего одна книга на город, но я первым заказал и первым прибыл в книжный магазин. Другие хирурги продавщицу потом до слез довели.

– Принеси пролистать перед операцией. Не волнуйся, я книги всегда возвращаю, – усмехнулся Сомов, заметив тень сомнения на лице Камского.

Операция прошла успешно. Была произведена резекция желудка. Культя двенадцатиперстной кишки сформирована по методу улитки. Через две недели Рината выписали, и он получил отпуск по болезни. Хусаинов решил не увольняться, а продолжить службу.

В один из дней, когда уже чувствовалось дыхание осени, а лейтенант Камский вел прием больных в лазарете, во врачебный кабинет заглянул посыльный из штаба части и сообщил;

– Товарищ лейтенант, вас вызывает подполковник Шустов.

Камский снял медицинский халат, шапочку и направился в кабинет командира части.

– Лейтенант медицинской службы…

– Держи! Это тебе! – Шустов прервал вошедшего доктора и с загадочной улыбкой на лице протянул ему телеграмму.

Неожиданно помимо воли дрогнувшей рукой Игнат взял листок и прочел: «Поздравляем рождением дочери!» Далее шел обратный адрес родителей Сильвии. В те времена еще не было совершенных ультразвуковых диагностических методов исследования, позволяющих определить пол ребенка до его появления на свет, по сей причине интрига ожидания в день родов достигала своей кульминации.

Командир части, наблюдая за Камским, видел, какие бурные чувства сейчас тем владеют. Сердце у Игната забилось в бешеном ритме, ему стало жарко, хотелось одновременно и засмеяться от радости и затанцевать от восторга, и расплакаться от непонятной горечи. Внешне это проявилось только в секундном замешательстве.

– Прими также мои поздравления! А теперь давай обсудим сложившуюся ситуацию, – выводя доктора из душевной экспрессии, продолжал Шустов. – Ты прослужил уже больше месяца. До конца года осталось еще три с половиной. За каждый месяц службы положено два дня отпуска. Итого в конце декабря у тебя будет десять дней. В это время я имею право предоставить тебе оплачиваемый отпуск. Плюс дорога поездом туда и обратно. Итого две недели. Если полетишь самолетом, то выиграешь несколько суток. Других вариантов я не вижу. Подъемные ты, конечно, жене отправил?

– Большую часть и аванс за этот месяц.

– Значит, денег у тебя даже на поездку поездом нет.

– За оставшееся время, а это целых три зарплаты, приобретешь финансовую устойчивость и спокойно отправишься к семье. Ты согласен с моими доводами?

– Да.

– Ну, а сейчас иди, занимайся своими медицинскими делами.

Вечером в общежитии Игната поздравили бывшие однокурсники, и была шумно распита бутылка шампанского.

Тот период в жизни, который дети не в состоянии запечатлеть в сознании в силу своего младенчества, их родителям помнится до мельчайших подробностей.

На руках у Камского осталась только ручная кладь, чемодан уже был сдан. Грузчики, люди грубые и простые, как сама жизнь, с вещами пассажиров обходились весьма жестко, перебрасывая их с одного транспортного устройства на другое. Коричневый чемодан Игната, прочертив подобно болиду в воздухе дугообразную траекторию, с коротким тупым звуком внедрился между прочими баулами. «Рейс Семипалатинск-Москва задерживается по техническим причинам на два часа» громко послышалось в динамиках аэропорта сообщение диктора. Время словно остановилось. Игнат вернулся в зал ожидания и сел на свободное место. Он на некоторое время закрывал глаза и медленно считал про себя. Затем смотрел на часы – проходило всего две-три минуты. Он повторил этот прием несколько раз. Вскоре Игнат довел слепой период ожидания до пяти минут. Когда он смежал веки, ему представлялся домик и сад, где жила Сильвия, ее комната, она сама и спящая запеленатая новорожденная девочка с выражением лица, как на фотографиях, которые он получил в последнем письме. В доме с печным отоплением и сквозняками Дарья несколько раз температурила, и к Сильвии приходил участковый врач. Какая-то внутренняя скрытая тревога не отпускала Игната. Она таилась в области сердца, порой расширялась, захватывая всю грудную клетку, подступая к горлу, мешая сосредоточиться. Он вытянул правую руку, разжал пальцы и заметил, что они дрожат. Игнат проделал то же с левой рукой – результат был аналогичным. «Странно, я никогда так не волновался», – подумал Камский. Прошло два с половиной часа. Вновь голос диктора: «О времени посадки в самолет Семипалатинск-Москва будет объявлено дополнительно». Эхо сообщения тут же угасло в углах здания аэропорта и сменилось звуковым фоном передвижений и реплик пассажиров. Иногда этот фон пронзал детский плач и команды женщины, орудовавшей шваброй. Наконец опять нужная информация: «Вылет самолета Семипалатинск-Москва задерживается до двадцати одного часа». Напротив Игната сидел мужчина, также ожидавший рейс на Москву.

– Да, просто экипаж решил отоспаться в гостинице! – раздраженно прокомментировал он сообщение из репродуктора и взглянул на лейтенанта Камского. Затем, не дождавшись поддержки или опровержения своей версии, продолжил. – Со своими стюардессами расслабляются, а мы тут торчи!

– А, может, самолет неисправен? – предположил Игнат.

– Наш самолет давно прибыл и стоит возле взлетной полосы. Я видел со второго этажа, как его заправляли.

– Вы так уверенно об этом говорите!

– Потому что сам работаю в гражданской авиации.

Наступила молчаливая пауза. Некоторые из пассажиров подходили к окну дежурного по аэропорту и начинали изливать свое недовольство и раздражение по поводу задержки вылета. Дежурной была молодая женщина в форменной одежде с погонами. Она спокойно и с высоким летным достоинством успокаивала возбужденных людей. Игнат начал прохаживаться по зданию аэропорта, внимательно изучая все надписи, плакаты, изображения, орнаменты, витрины. И тут радостное: «Пассажиры рейса Семипалатинск-Москва приглашаются на посадку!» Игнат еще с тенью сомнения в душе направился в зону посадки и встал в очередь. И вот он уже стоит вместе с массой попутчиков в помещении, названном странным неодушевленным словом «накопитель».