ОЛЬГА ХАН - Жажда любви. Часть 2

– Возможно. Но, почему, позволь спросить, ты жил со мной до сих пор? Я ведь просила тебя дать мне развод и не один раз. Антон проигнорировал этот вопрос, и продолжил наступление: – Ты ни разу не пришла ко мне в постель сама!

– Мы только последние три года спим врозь. И захочется ли тебя обнимать и целовать, если ты вечно злой, вечно кричишь, или же, вообще со мной не разгова-риваешь? Даже на мои вопросы ты очень часто не считаешь нужным ответить. Я для тебя тварь, созданная для работы! – Конечно, я у тебя хуже всех! – это была козырная карта Антона.

Говорить дальше, не имело смысла. Он не слышал её слов. Он не хотел их слышать. А она так устала, ей так хотелось хоть малюсенькую капельку, если не любви, то хотя бы, сочувствия. Погладив мужа по плечу, она тихо сказала: – Прости, если я тебя обидела. Прости, и вернись в свою семью, если можешь, ко-нечно.

Антон был, как айсберг, холодный и безразличный. – Как заговорила! Почув-ствовала, что жареным запахло, – думал с ненавистью он. То, что Таня просила прощения, в его понимании, подтверждало её, и только её, вину.

2

Рассвет несмело стал подмешивать светлые краски в тёмные ночные. Послы-шались голоса, мычание коров, лай собак. Всё вокруг только просыпалось, а она не сомкнула глаз. В груди болело так, будто там разорвалась граната. Внизу жи-вота тоже ныло и тянуло. Ей казалось, что она вот-вот умрёт. Но, надо было вста-вать. Сегодня должна приехать Лиза. И пересиливая боль, Таня стала заниматься домашними делами.

Лиза приехала во второй половине дня. – Ну, как ты, мамуля? Вижу, плохо. Осунулась, постарела. Возьми себя в руки. А папа пусть уходит, проживёшь и без него. Таня молчала.

Вечером, за ужином, Лиза обратилась к отцу. Антон слушал дочь, сгорбив-шись и уставившись в тарелку. – Мы рады за тебя, папа, – говорила она. – Нашёл себе, женись и живи. Надеюсь, молодая жена будет ухаживать за тобой, не хуже, чем мама. А маму я заберу. Квартиру продадим, деньги разделим, и мы купим ей квартиру рядом с нами. Благо, у нас цены не такие, как здесь.

– Так! – резко выпрямился Антон, и решительно заявил: – Никакого развода не будет. Я что, дурак, на ней жениться? Я собираюсь увольняться. Так что поедем жить в свою квартиру.

– Ну, не знаю, – неуверенно промолвила дочь, после непродолжительной пау-зы. Таня молчала и Лиза, не выдержав, спросила: – Мама, ты как, согласна ос-таться, если папа прекратит встречаться с Аидой?

Антон мысленно улыбнулся. Кто им сказал, что он собирается разорвать от-ношения с любовницей? Идиотки. Пусть надеются.

Таня чувствовала себя совершенно подавленной и разбитой, как физически, так и морально. У неё не осталось сил, что бы сделать хоть что-то.

– Что ты молчишь, мама? – обратилась снова к ней Лиза.

– Ладно, поедем в городскую квартиру, – устало ответила сломленная женщина.

Надо как-то жить, – думала она. – Я нужна внукам, да и детям ещё тоже нужна. Надо собрать волю в кулак, и жить. Только, где та воля? Нет у меня уже ни воли, ни сил. Работы нет, муж ненавидит, Богданов умер, а в глаза с насмешкой смот-рит старость.

3

Они с внуком, жили теперь в маленьком провинциальном городке. Таня уст-роила Диму в детский сад, а сама обивала пороги школ и детсадов. И везде полу-чала один и тот же ответ: штат укомплектован, вакансий нет.

Боль в груди прекратилась, но низ живота болел по-прежнему, и Таня вынуж-дена была обратиться к гинекологу.

– У вас венерическое заболевание, – сказала ей врач, посмотрев анализы. – Но, я никогда не изменяла мужу, – густо покраснела Таня. – А он вам? – с сочув-ствием посмотрела на неё врач, и женщина смущённо опустила голову. – Не пе-реживайте, это лечится.

Таню трясло от злости. Антон ещё не уволился и остался жить в селе, но в субботу должен приехать.

Она встретила мужа холодным взглядом из-под бровей, поставила еду на стол и ушла в другую комнату. Дождавшись, когда он насытится, строго сказала: – Так, чтобы в ванную не смел лезть. И мылом мойся своим. Не смей брать моё, или Димы.

– С чего это вдруг? – сделал вид, что удивлён, Антон.

– А то ты не знаешь?! Тычешь свой член в помойные ямы, а потом ещё тут прикидываешься. Иди в больницу, лечись. Не жди, пока тебя вызовут.

– Может, это ты меня заразила, откуда я знаю? – Конечно, это у меня любовник, это я прихожу домой к полуночи.

Таня была обладательницей спокойного, уравновешенного характера. И тот момент, когда ей хотелось убить мужа, был пожалуй единственной вспышкой злости, которую она приняла за ненависть. Что такое ненависть, она узнала толь-ко теперь. Будто лава из жерла вулкана, она стала вливаться в её естество. Каза-лось, кровь её кипит, сжигая все внутренности и, наполняя ядовитым серным га-зом. Эта клокочущая раскалённая смесь рвалась наружу, и она бросилась на мужа, желая впиться ногтями ему в лицо, но он перехватил её руку. Не имея возможно-сти дотянуться до лица, она вцепилась в его рубашку свободной рукой, пытаясь разорвать ткань.

– Ах, ты ж, тварь, ты ещё будешь драться! Антон сжал кулак и с огромной си-лой, в которую вложил всю ненависть к жене, ударил. К счастью, она успела ук-лониться, и кулак пролетел мимо.

Таня, не имея сил сделать большего, рвала рубашку мужа, а он одной рукой пытался удержать её руку, а второй – свалить с ног. Ему уже почти это удалось, но она потянулась свободной рукой к его мужскому достоинству, желая вырвать с корнем, как источник всех своих бед. Антон отпрянул, освободив руку Тани. Его лицо покрыла испарина и мертвенная бледность. – Уйди! – прорычал он. – Нена-вижу тебя, ненавижу! – прошипела она, и пошла в свою комнату.

На следующий день, с утра она заявила мужу, что требует развода. – Поеха-ли, я согласен, – бодро сказал он. В истинность её намерений он не верил.

По взаимному согласию, достаточно было обратиться в ЗАГС, что бы полу-чить развод. Несовершеннолетних детей у них не было, а имущество они согласи-лись разделить самостоятельно. Им дали месяц для раздумий.

Когда они вышли на улицу, Антон закричал: – Прекрати это! Забери докумен-ты! – Нет, – покачала головой жена, – если тебе надо, забери сам.

Он не мог перешагнуть через свою гордость, боялся уступить, чтобы не пока-заться слабым. Но и развестись не мог. По его мнению, после развода, выглядеть проигравшим, будет он. И друзья, перед которыми он козырял тем, что воспитал в жене покорность и терпение, скажут с насмешкой: – Допрыгался! Эта мысль приводила его в бешенство. Ему хотелось стереть жену в порошок, но, он отвёз её домой, и только потом вернулся в ЗАГС, чтобы выяснить, что случится, если од-на из сторон не явится в положенное время. Он твёрдо решил, что не разведётся, но за унижение, а то, что жена подала на развод, он считал унижением, будет и дальше мстить.