Сергей Шестак - И ВСЕ ДЕЛА. рассказы, повести

К нам подошёл, не задерживаясь, парень и, сообщив, что ожидается облава, быстро затерялся в толпе. Облава, конечно, могла быть. Но насколько парень был искренним? Возможно, он запугивал конкурента.

Барахолка предназначалась для продажи личных вещей. Продажа товара, как промысел, была строго запрещена. В худшем случае можно было угодить в тюрьму на два года с конфискацией имущества, в лучшем – отделаться трёхсотрублёвым штрафом. Милиционеры регулярно устраивали рейды, изымали товар. Спекулянты страховались: у них была с собой незначительная часть товара.

Виктор сразу убрал штаны в сумку. Больше он их не вытаскивал.

– А вдруг, действительно, ОБХСС-ники? – сказал он. – Я лучше сам «варёнку» изношу. А жене скажу, что купил за сто рублей.

Месторождение алмазов на западе Якутии – причина основания города Мирный. Карьер находился межу городом и аэропортом. Вблизи он казался устрашающей пропастью, а с высоты приземляющегося самолёта – громадной дырой: его глубина была полкилометра, диаметр – больше километра.

К аэровокзалу подступали высокие насыпи породы. Её привезли из карьера или с горно-обогатительного комбината. Эти высокие отвалы я принял сначала за сопки, которые сливались с отвалами без чётких граней, катились волнами за горизонт. Растительность вблизи была скудная: у привокзальной площади зеленел островок берёзок, да вдоль дороги в город было немного лиственниц и сосен.

– Эти отвалы, какой высоты? – спросил я Виктора Зуева, сидевшего на лавке рядом со мной.

– А я знаю?

– А на глазок?

– Однажды Чебурашка попросил крокодила Гену насыпать десять килограммов соли, – Виктор радостно улыбнулся, предвкушая удовольствие от того оглушительного, ошеломляющего эффекта, который, как он надеялся, произведёт его рассказ. «А у меня такой гири нет», – ответил крокодил. «А ты насыпь приблизительно – на глазок». – «Насыпь себе в глаз, придурок!»

Он любил отвечать подобным образом. Я бы не сказал, что это мне нравилось. Помню, он жевал конфету. «Конфету жуёшь?» – спросил я. Сам не знаю, почему спросил: любому было бы понятно, что он жуёт конфету. «Нет, Алексей, – он засмеялся, – носки стираю!»

Уже месяц, как мы были в командировке. Работали в Якутске, Нерюнгри, Алдане, Хандыге и Мирном.

Наша командировка напоминала своеобразную экскурсию по месторождениям. Города Нерюнгри и Алдан тоже основали из-за полезных ископаемых. В Нерюнгри добывают уголь, в Алдане – золото.

В Нерюнгри я специально сходил на угольный карьер, находящийся рядом с городом. Высокие отвесные угольные стены карьера, экскаватор-монстр с невероятно большим ковшом, громадные самосвалы – всё это меня, конечно, впечатлило. В Алдане я впервые увидел драгу, большую серьёзную машину, извлекающую из реки золото.

На площади у аэровокзала города Мирный мы ждали автобус в посёлок Чернышевский, названный в честь известного писателя и революционера Н. Г. Чернышевского, сосланного в эти места сто лет тому назад по распоряжению царя. Революционеры считали царя плохим, а себя они считали хорошими.

Наконец подъехал автобус – комфортный «Львовский», с мягкими откидными креслами, со шторами на окнах.

Народу на остановке собралось порядочно. Билеты продавал шофёр. Увлекаемые толпой, мы понеслись на штурм двери.

– Каждый день одно и тоже! – с трудом открыв дверь, заорал шофёр. – Сломаете! По одному!

По обе стороны дороги, по которой мы ехали, меняли друг друга сопки с хвойным лесом, обнажёнными скальными выступами, разнокалиберными камнями – от маленьких, напоминающих щебень, до впечатляющих валунов. Мелькали телеграфные столбы. Основания некоторых столбов были помещены в колодезные срубы, наполненные камнями.

Дорога была превосходная: мы не ехали, а мчались. Хорошее состояние дороги меня приятно удивило. Я думал, дорога будет отвратительной, такой же, как из Нерюнгри до Алдана.

Казалось, ничто не предвещало нервотрёпки: дорога была федеральная, прорисованная на карте жирным красным цветом, – то есть такой же хорошей, как, например, от Горького до Москвы. Мало того, что она оказалась грунтовой, так её ещё словно разбомбили. Нас постоянно резко и сильно кидало в самые неожиданные стороны. А в салоне стояла густая серая пыль. Временами, дышать было невозможно! Я жалел, что у меня не было противогаза. Это испытание продолжалось не час и не два, – мы дышали пылью, кидаемые из стороны в сторону, шесть часов. Когда мы приехали в Алдан, я обратил внимание, что незанятые сидения покрыты толстым слоем пыли. Что это означает? Значит, столько же пыли было и на мне! Я встряхнул свой пиджак, – мне показалось, что я встряхнул мешок из-под картошки. А когда я мылся в душе, с моей головы вдруг потекла пугающе бурая вода, как с грязной половой тряпки.

На мой взгляд, самая интересная поездка у нас была из Хандыги в Якутск. Мы прилетели в Хандыгу из Якутска на самолёте, а обратно поехали на скоростном теплоходе. Посёлок Хандыга находится на реке Алдан, Якутск – на Лене.

В моём воображении дикие берега необузданных рек представлялись невостребованным складом несметных богатств, интригующих тайн, ждущими своих исследователей. На самом деле всё оказалось гораздо прозаичней. Какие бы живописные берега ни были, какие бы тайны ни скрывали, они скоро надоедают, становятся обычными – особенно, если хочется есть. Мы ехали двенадцать часов: между Хандыгой и Якутском по рекам шестьсот километров. Буфета на теплоходе не было. Мы не запаслись продуктами.

В устье Алдана я вышел на палубу. Я сам определил, что мы в устье: во-первых, берега раздвинулись далеко; во-вторых, теплоход стал устойчиво поворачивать налево, к Якутску. Возможно, мы были уже на реке Лена. Опиравшийся на подводные крылья теплоход вдруг замедлил ход, – плавно лёг на воду и остановился. Хаотичные волны начали беспорядочно плескаться в борта. А потом я увидел моторную лодку, стартанувшую маленькой точкой с какого-то острова, густо заросшего лесом, и стремительно приближающуюся к нам. Наша остановка и моторная лодка – эти события, как оказалось, были связаны между собой. Матросы приняли с моторной лодки несколько больших холщёвых мешков, наполненных неизвестно чем. Я предположил, что в мешках была копчёная рыба.

Очертания местности вдоль дороги до посёлка Чернышевский незаметно изменились. Сопки отступили: открылась долина с одиночными лиственницами, кустарником, густой травой. Бежал прозрачный ручей, пенящийся на гладких валунах, заросший по берегам тальником, осокой.

В этом ручье могут быть алмазы. Особенность данной местности была заключена в том, что никто не скажет наверняка, что в ручье алмазов нет, – в быстрой, чистой воде на мелководье среди песка и гальки!