Валентина Орлова - На край света… с любовью

– Маринка, когда уедешь?

Я ответила нарочно громко, чтобы слышал ты:

– Да скоро уже, двадцать восьмого. Я здесь ни на один день не останусь.

Теперь ты знаешь, когда я уезжаю. Господи, зачем я тогда убежала?! Куда ты опять пропал? И твоя дребезжалка что-то затихла. Я жду ее каждый вечер, как избавление от тоски. Я не увижу тебя сегодня, и не знаю, увижу ли завтра. Я давно жду тебя, третий год жду, когда ты придешь ко мне навсегда. Неужели господь не услышит меня?

И все-таки мы встретились!

Как во сне ты стоишь передо мной в ту теплую, безлунную ночь, окутанный светом далекого фонаря. Он был тогда единственным свидетелем нашей разлуки. Помню, как я уходила: медленно-медленно, а ты шел за мной до самой двери, как пришелец с другой планеты. Мне тогда в темноте вдруг прдставилось, что ты- это вовсе не ты, что ты сошел сейчас с неизвестной звезды, идешь ко мне облитый ее сиянием, и твои глаза блестят в темноте холодным голубоватым светом. А руки у тебя железные, как у робота, и холодные, как сталь. И, если сейчас, в эту минуту, я отдамся этим рукам, то они не выпустят мея ни за что на свете, и я умру в этих холодных объятиях. Мне стало страшно, я испугалась тебя, такого большого, сильного инеизвестного. А потом, лежа в постели, и, слушая твои шаги, я дрожала от непонятных ощущений, от боли и горя в душе, и от какого-то неземного звездного счастья. И язнала, точно знала, что это не конец, что ты придешь, опять придешь ко мне. Приходи, я жду.

Вчера я могла бы увидеть тебя, но меня увезли с концертом в соседний поселок. Но мы должны поговорить. Я знаю, что я скажу тебе: если ты любишь меня и найдешь на краю света, то я – твоя и больше ничья. Я не хочу ничего легкого. За свою любовь я буду бороться. За тебя тоже. Я добьюсь того, чтобы ты все сделал своими руками, и сам приехал ко мне. Да поможет тебе господь! Я люблю тебя, люблю, люблю…!

…Сижу на вокзале и ни о чем не хочу думать. Очень хочется спать, а на душе пустота. Как будто что-то оборвалось во мне сегодня. Ты не пришел, и некому открыть душу, пожаловаться на судьбу, некому. Даже маме. Она, бедная старушка, глядя на меня, подумала сегодня, что я плачу из-за того, что она сильно сдала после операции. Конечно, мне было очень ее жалко. У нее удалили хронический аппендицит в пятьдесят шесть лет, швы заживали плохо, делать она ничего не могла, и хорошо, что рядом с ней оставались сестра и папа. Да она меня бы и не поняла в этом состоянии. Она думает, что с тех пор уже все забылось, все поросло осенней седой травой.

Ты не пришел проститься. И кто, кто мне скажет – почему?! Может быть ты обиделся на то, что я не осталась с тобой в тот вечер, а убежала с подружками? Ведь ты не думаешь, что они мне дороже тебя? Тогда зачем же я это сделала? Не знаю. Всеми моими поступками руководит что-то еще помимо моей воли. Какое-то непонятное самой мне упрямство. Да, наверное, -это так, другого слова и не придумаешь.

Не имею обыкновения прощаться с людьми. Я ведь знаю что все равно увижу их. Они рядом, и я не прощаюсь с ними, а говорю им просто: " до свидания», потому что так теплее. А с тобой я хотела прститься, и многое сказать тебе, но ты оказался далеко. Не могла сидеть в клубе и ждать тебя там. Вышла на улицу.

…Тишина, тишина… Все по- пржнему, как было два года назад… Те же деревья смотрят в черную, печальную гладь верхнего пруда. А теперь он смотрит на меня своим темным, бездонным глазом, и думает, и не может понять: почему один грустит человек? Почему никто не может разделить его печаль? Аможет быть он думает совсем не об этом… Может быть. Прощай старый пруд. Ты тоже был когда_ то свидетелем наших встреч.

И ты прощай, старая автобусная будка, Твои дощатые стены исписаны клятвами влюбленных. Кто-то писал нежные слова, не думая о том, что они могут навсегда забыться. Хорошо, что мы не написали не строчки на твоих дряхлых стенах. Что еще? Еще были два казенных дома: белый и красный. Два замка. Один из них-красный, я знаю отлично. Его стены тоже слышали твои слова. Прощайте старые замки. Ваши двери теперь навсегда закрыты для нас с тобой. Наверное, ты сейчас не спишь. Чем ты занят, дорогой мой человек? О чем думаешь сейчас? Прости меня за все. Я немало доставила тебе хлопот, немало ты испытал со мной и хорошего, и плохого. Но я ни в чем тебя не упрекаю.

Странно как… Сейчас, напртив меня, на вокзальный диван присели женщина имужчина, видимо муж и жена. Они как-то оживили зто сонное вокзальное ожидание. Они оба еще молоды и привлекательны. Он немного полноват, лицо очень приятное, неглупое и обаятельное. Вот сейчас он встал и куда-то пошел, наверное, в ресторан. Высок, хорош собою. А она, по-моему, самая обычная..С накрашенными губами, как девочка, в коротенькой юбочке. Она осталась одна, задумалась. Она, наверное, думает о нем.

Когда они сидели влвоем и очем-то мило болтали, она шаловливо хватала его за нос и заправляла ему кудряшки за ухо. Они любят друг друга. И вместе они, по-моему, недавно. Интересно, куда они едут? Может быть в отпуск отдыхать? У них очень легкий багаж, хорошо, не по-дорожному, одеты. Когда он разговаривает с ней, у него глаза какие-то чудные становятся, как два чертика. Он, наверное, зовет ее мышкой.

Вот он сейчас вернулся. Опять смеются. Они счастливы. Счастливы сейчас, не завтра, не вчера, а вот именно- сейчас! У счастья нет завтрашнего дня. Они сейчас убедили меня в этом. Мне сейчас было хорошо и радостно за них обоих. Пусть они не знают и никогда не узнают об этом; я даже не могу поблагодарить их за то, что сейчас испытала, глядя на них. Пусть они будут счастливы. Может быть это счастье им тоже не легко досталось.

Теперь же настала пора описать все сначала, т.е. с момента нашей встречи до того памятного восьмого марта.

Я не помню, когда впервые увидела тебя. Я знала тебя еще со школы, как старого участника агитбригады. Вы начали брать меня с собой для участия в ваших концертах, когда я еще заканчивала среднюю школу. Впрочем, я, кажется, тогда тебя просто не замечала, а, может быть виной всему была моя девичья застнчивость, или вернее всего то, что в пятнадцать лет я еще мало обращала внимания на мужчин, которые казались мне тогда совсем неинтересными.

Но, однажды, мое на тебя внимание обратила Ирка- моя подружка. Она сказала, что ты самый симпатичный из всего мужского ансамбля, а в военной форме, в которой вы тогда выступали, ты вообще бесподобен. Насколько я помню, она была влюблена в тебя тогда безответно. Я, кажется тогда с ней не согласилась, хотя она была совершенно права. У тебя были красивые карие глаза, прямой нос, красивый овал лица и белокурые волосы. И очень четко очерченные, чувственные губы. Я тогда ей так и сказала, что недурная внешность – это единственное твое достоинство. Да и ты меня просто, я могу это точно сказать, тогда не замечал.