Светлана Локтыш - Калейдоскоп. Сказки и рассказы

А впереди ждет…

Нет, не стоит загадывать. Просто знать, что впереди еще много всего увлекательного, что сделает жизнь яркой, насыщенной, неповторимой.

Однажды с трепетом в душе я решилась показать первые подростковые стихи взрослому, уважаемому мной человеку. Она почитала – и небрежно отложила тетрадь со словами: «Чем так писать, лучше не писать вовсе».

Это был удар под дых, от которого я не могла оправиться много лет. И когда снова начала писать, долго не воспринимала себя как автора всерьёз, скромно называясь «любителем». Свои опыты сравнивала с творчеством классиков – и понимала, что мне до них как до неба. Это также не придавало решимости заниматься тем, что нравится.

Многое пришлось пережить, переосмыслить, переосознать, прежде чем поняла: писать – это моё, а писатель ты или писака – это в первую очередь зависит от того, как сам себя воспринимаешь.

Теперь даже если бы все вокруг убеждали меня в бездарности, я бы писала. Потому что знаю: это так же важно, как дышать, – иначе ничего из того, что вижу вокруг, не радует, не удивляет, не вызывает трепета.

А я хочу радоваться, удивляться и восхищаться – только так можно всеми фибрами души ощутить жизнь. И еще хочу, чтобы люди, чья муза пока глубоко дремлет, пробудили её, поверили в себя и нашлись в творчестве.

– Всё будет хорошо и даже ещё лучше! – крикнул Буратино на прощание артистам театра «Золотой ключик» и, не оглядываясь, направился к городским воротам.

Времени совсем мало, рассуждать некогда. Новый сезон не за горами. А вчера принесли дурацкое предписание «О закрытии театра за нарушение авторских прав». Видите ли, артисты используют чужие пьесы без разрешения автора. А автор – Карабас-Барабас. «Его козни! Но не идти же на поклон к доктору кукольных наук», – думал Буратино, шагая по булыжной мостовой.

Сменить репертуар и поставить мюзикл или волшебную сказку – не проблема. В загашнике у Буратино лежало несколько сценариев. И даже репетировать начали новые пьесы.

Загвоздка в том, что не научились ещё артисты быть свободными, слишком долго Карабас-Барабас держал их в одном амплуа. Значит, нужно искать свежих, рядом с которыми и старые раскрепостятся, раскроются, засверкают новыми гранями таланта.

Где брать артистов, Буратино не представлял. Он просто сбежал от Пьеро, который ныл:

– Нас закроют. Придётся возвращаться к старому хозяину. Он опять будет бить плёткой и вешать на крючки.

Этого Буратино допустить не мог. Оставалось одно – действовать по обстоятельствам.

Солнышко припекало. Мысли в голове скакали, как кузнечики в траве: «Зачем я обидел Говорящего Сверчка? Он бы поворчал, но совет подкинул. Может быть, у старого Джузеппе есть ещё подходящие полена, чтобы сделать кукол? Зря не заглянул к нему. И папы Карло нет дома, он бы непременно что-нибудь придумал. Но папа на ярмарке в соседнем городке. Эврика! Надо скорее бежать в соседний городок и найти папу Карло».

Дорога тянулась вдоль кромки леса и скрывалась за горизонтом: «Так я и за два дня не дойду. Через лес быстрее», – Буратино смело свернул под кроны деревьев.

– Какая красота! – он сорвал цветок, понюхал длинным носом и вприпрыжку побежал по узкой тропинке.

В листве щебетали птички, жужжали пчёлы, дятел в отдалении отстукивал азбуку Морзе по сухому стволу. Вдруг Буратино показалось, что кто-то плачет. Он оглянулся по сторонам и увидел корзинку: «Раз есть корзинка, значит, где-то рядом и её хозяин».

– Кто тут есть, отзовись! – крикнул он.

Плач усилился. Буратино раздвинул кусты. На пеньке сидела девочка.

– Ты кто?

– Красная Шапочка. А ты?

– Буратино. Чего ревёшь?

– Упала, коленки разбила. Больно… – она размазывала слёзы по лицу.

– Больно – это как?

– Больно – это больно. Ты что, сам не знаешь?

– Нет, я деревянный.

– А почему говоришь тогда? – удивилась Красная Шапочка.

– Я кукольный человечек. Выступаю в театре.

– Ух, ты! Я бы тоже хотела играть на сцене, – девочка поправила шапочку.

– Так пошли к нам в театр. Я как раз артистов ищу, – обрадовался Буратино.

– Не могу. Мне бабушке пирожки отнести нужно. Да и мама не отпустит, – девочка опустила голову.

– Ты просто никчёмная девчонка! Боишься сама принимать решения, – Буратино презрительно отвернулся.

– Нет, не боюсь. Пошли вместе к бабушке. Волк уже побежал предупредить её, что гостинцы несу.

И отправились они дальше вместе. Буратино соображал: «Будь она мальчишкой, я бы предложил просто сбежать из дома. А что любят девчонки? Наряжаться!»

– Если пойдешь к нам, будешь ходить в красивых платьях и сменишь деревянные башмаки на туфли с каблуками.

– Туфли? С бантиками? – глаза Красной Шапочки загорелись.

– А то!

– А жить где буду?

– В театре есть общежитие. Там Мальвина живёт и другие.

– Сама Мальвина? – недоверчиво переспросила девочка.

– Она моя подружка. Я и тебя познакомлю.

«Рискнуть? Сколько можно таскать пирожки бабушке? Так и жизнь пройдёт, – рассуждала Красная Шапочка. – А тут сцена, новые друзья…»

– Согласна!

«Ловко я её!» – похвалил себя Буратино.

– Что ты умеешь делать?

– Пирожки печь, пол мести, читать и писать.

– Это тебе вряд ли пригодится. Стихи знаешь, петь можешь?

Красная Шапочка запела чисто и звонко, даже птицы, заслушавшись, притихли.

«Не пропустите! Юное дарование на подмостках сцены!» – представил Буратино афиши нового сезона.

Размечтавшись, он не заметил, как дошли до места. Небольшой домик утопал в цветах.

– Бабушка! – громко позвала Красная Шапочка.

Дверь открылась, и на пороге показался Волк.

– Бабушка за грибами пошла, – он довольно поглаживал толстый живот. – А это кто?

– Буратино, деревянный мальчик, актёр и директор театра по совместительству, – представила Красная Шапочка нового друга.

Буратино шаркнул ножкой и почтительно склонил голову.

– Деревянный? – Волк поморщился: «Несъедобный, да и свидетель лишний». А вслух сказал: – Позвольте представиться: Волк, одинокий романтик, – он поправил бабочку на шее. – Потомственный искатель приключений.

«Какая фактура, какой голос. Вот бы такого заполучить в артисты», – соображал Буратино.

– Господин Волк, а чем вы занимаетесь по жизни?