Виктория Зига - Лабиринты судьбы. За поворотом – точка невозврата

В короткие промежутки между съемками, когда не расчесываю укусы мошек, валяюсь на пляже в теньке или гуляю по деревне. Чумазые ребятишки со всей округи радостно машут мне ладошками из-за ограждения и ждут, когда я их угощу чем-нибудь вкусненьким. Шоколадки, привезенные с собой из дома, уже закончились, приходится возмещать убытки жвачкой и дубовыми местными конфетами из сахарного тростника. Детей в каждой семье много, по восемь-девять, считается, чем их больше, тем семья будет богаче, больше работников. Причем, никто не заморачивается, чем их кормить и где их укладывать спать. Спят, где попало, прямо штабельками на циновках. Едят там же, столов и стульев, как таковых, нет. Где присели, там и стол.

Женщины к нам относятся доброжелательно, угощают жареными насекомыми (гадость жуткая, но приходится делать вид, что пробуешь). Никогда не думала, что можно питаться пауками, тараканами, кузнечиками или саранчой! Но представь, они едят это все с удовольствием. Я же с удовольствием ем только рыбу, поджаренную на углях, да рис, утрамбованный в стебле тростника, сдобренный кокосовым маслом. Мужчины все в трудах и в заботах, то конопатят утлые лодочки, то возятся со скотиной, то грузят улов, чтоб отправить его на ближайший рынок. Смешные такие повозки, прикрепленные к ржавым скрипящим велосипедам. Причем содержимое повозок раз в двадцать выше водителя. Холодильников у них нет, поэтому вонища стоит страшная, особенно от утрамбованных рыбных куч, в которых хранят вяленую рыбу.

Вечером в нашей гостинице можно «погурманить», в смысле съесть что-нибудь типа омлета или картошечки – фри. А помнишь, как мы воровали жареную картошку из Варькиной сковородки, прячась на кухне? Во где было объедение! Но, честно говоря, сил к вечеру остается мало, ничего уже не хочется. Пропустишь бокальчик – другой холодненького смузи или пивка в кафешке, да и баиньки. Ладно, осталось еще чуть-чуть потерпеть.

Вне съемок несколько раз мой «воздыхатель», словно бы и не было между нами жарких споров, зазывал к себе в гости, он тут у одного рыбака снимает маленький домик на сваях (здесь все такие, это от наводнений или большой волны). Но я, как девушка приличная, вежливо отказываюсь. Не хочу сокращать дистанцию. Хотя любопытство раздирает, как там он со своими амбициями обустроился, ведь ничего лишнего в этих развалюшках не предусмотрено. Мимоходом проговорился, что недавно разошелся с женой, оставил ей все, квартиру, дачу, машину и теперь гол как сокол. Сбежал «в деревню, в глушь, в Саратов» потому, что, якобы, не мог больше видеть лживые лица окружающих людей. Одним словом, давил на жалость! Стратег, ничего не скажешь!

Но как ни крути, тоже стресс у человека. Этим я ни в коем случае не оправдываю его поведения на съемочной площадке, когда он свои указующим перстом тычет куда надо и не надо и все норовит раздавить меня, как мелкую тлю. Но признаюсь тебе, как бы ни было это странно, после его откровений мстить за эти мелкие обиды почти расхотелось…

Алексик, миленький, я за тебя волнуюсь, может, все-таки приедешь? После съемок рванем на Пхукет, отдохнем, как белые люди! Надеюсь, что ответ не заставит себя долго ждать, я ведь целую неделю не могла найти себе места, пока не получила твое очередное «загадочное» письмо!»

Александра растерянно оглядывается по сторонам. Половина пути уже пройдена. На снегу остались глубокие следы от ее сапог. Впереди ждет крутой подъем. Тропинка обледенела, поэтому ноги скользят, несколько раз Алька скатывалась вниз. Как нарочно, она где-то обронила варежки, поэтому руки нестерпимо ломит от холода. Она пытается согреть их своим дыханием, от жаркого воздуха впереди начинает таять даже снег.

Александра, словно опытный альпинист, быстро идет вперед, делая сапогами насечки в рыхлом снегу. Что-то еще… она забыла что-то важное… На вершине снега нет, сквозь замерзшую почву кое-где пробивается первая травка. Воздух морозный и свежий. Алька облегченно вздыхает:

«Да вот же они!»

В стороне от тропинки, рядом с огромным серым валуном лежит связка оброненных кем-то ключей. Хотя зачем они здесь? Ими и открывать – то нечего. Алька машинально подбирает тяжелую связку, чувствуя, как ледяной металл обжигает и так замерзшие руки.

Дальше – обрыв. Подойдя к краю, она осторожно заглядывает вниз. Там, насколько хватает обзора, простирается долина, она покрыта девственно чистым белым снегом, на котором чьей-то заботливой рукой выложены голубыми камушками гигантские буквы. Только с высоты обрыва видно слово, которое они образуют:

«А-Р-И-А-Д-Н-А».

От неожиданности Александра делает шаг назад, поскальзывается, стремительно летит в пропасть… и просыпается.

Кому: Марии Тарасовой

Тема: время действовать

Отправитель: Александра Морозова

15 декабря 2015 года 03:34

«Машунь, привет!

Похоже, ты права, наступило время действий. Во-первых, надо заставить себя поднять свой зад и найти какую-нибудь работу. Картинки – картинками, а кушать хоть раз в день надо.

Добрая ты, Маш, спасибо, что напомнила мне о самом неприятном периоде жизни. Да, я принесла себя в жертву. Сознательно, причем. Не хотелось, чтобы два таланта, влюбленные друг в друга до безумия, выясняли, грубо говоря, чьи яйца круче. Слишком много перед глазами было плохих примеров. Результат нулевой: ни семьи, ни таланта, ни славы, ни удовлетворения.

Кстати, к рисованию меня пристрастила моя нянька, которая приглядывала за мной, когда у матери были вечерние и ночные дежурства в больнице. Помню, любимым нашим занятием была игра в фею и принцессу. Причем, принцессой была я, а она, добрая фея, исполняла все мои желания. Странно, я совсем не помню ни имени, ни лица этой няньки, ни то, во что она была одета, а вот то, чему она меня научила, помню и это стало делом всей моей жизни. А учила она рисовать сестричек-принцесс. Все свободные места в тетрадках и книжках были изрисованы рахитичными фигурками с вьющимися белокурыми шевелюрами и пышными кринолинами. Похожими, кстати, Машунь, на тебя!

Она же научила меня петь песенки, а позже читать. Мать долго не верила, что я умею читать. На все мои просьбы купить хоть одну детскую книжечку, она отмахивалась, говорила, рано тебе еще, вот научишься складывать слоги, тогда… Я плакала, клялась, что уже умею читать, но она ругалась, называла меня мерзкой лгунишкой и была непоколебима. Тогда нянька пожалела меня и принесла старую, затертую до дыр, книжку с черно-белыми картинками, которую я читала медленно, опасаясь, что приключения странного мальчика-луковицы и девочки – редиски закончатся раньше времени. В результате, выучила содержание сказки Джанни Родари почти наизусть.