Ольга Ахметова - Медиум. Явлинка

– Но за что они так поступили с верной Ланой? – спросила Ивири. – Она же столько людей лечила! Тетушка Кара говорила, что к ней со всего Рукрина ходили.

– Лана была сильным медиумом, таким же, как когда-то был я, твоя соседка Тия, остальные наши невольные соседи. И ты могла стать такой же, девочка, но не успеешь, видимо. У всех нас была внутренняя сила, все мы были одарены природой. Правителю не нужны сильные медиумы. Но от нашей силы он не откажется, – послышался сухой смешок.

– М-медиумы, они что, делают что-то плохое?

– Медиумы – пусть и необычные, но люди, и вольны делать выбор между добром и злом. И все эти пытки, эта тюрьма – чтобы подтолкнуть нас сменить сделанный однажды выбор. Если бы ты задала мне этот вопрос год назад, я без колебаний ответил бы, что служу свету.

Он говорил загадками, Ивири не поняла ответа, но в ее голове возникло очень много других, более важных вопросов.

– Тут сидит много людей?

– Много – не много, я не считал. Сколько из них людей , а сколько рабов…

– Рабов?

– Мы быстро теряем свою силу в подземельях. Нас запугивают, ломают, пытают неволей. И несчастные становятся рабами, потому что счастье любит свободу.

– Я не понимаю…

– Позже поймешь, – Мигорт хрипло закашлялся.

Ивири задумалась.

– Рабами? То есть мы должны будем служить кому-то?

– Да, – вновь смешок, – служить бездумно и безупречно, Ивири, не как нанятые служки, а как пожизненные рабы. Эти подземелья рассчитаны на то, чтобы ломать людей и забирать силу медиумов. В стены подземелья замка Уорк вплетены черные заклинания его древних строителей. Ты медиум, а потому чувствуешь это – страх и бессилие. Рано или поздно медиумы сдаются и соглашаются добровольно отдать свой дар в обмен на жизнь раба. Те же, кто стоит до конца, лишаются всего – силы, дара, разума. Уорк сжирает их.

– Мы в подземельях Уорка? Это замок, в котором живут Верховные Правители Варрока?

– Он самый.

– Отсюда нельзя сбежать?

– Я не слышал, чтобы кому-то удавалось, – вздохнул Мигорт.

Ивири прикусила губу:

– Вы говорите, что я тоже… этот… медиум. То есть ведьма? Так ведь в народе говорят? Тогда почему я не могу лечить или колдовать? Почему вы и эти лысые пещерники видите, что я ведьма, а я – нет? Я же ничего не умею!

Резкий смех Мигорта напоминал хриплый лай собаки. Ивири от неожиданности вздрогнула.

– Столько лет отказываться от службы Башням, чтобы на закате жизни в гробнице просвещать явлинку!

Снаружи в коридоре послышался шум. Мигорт замолк, затихли всхлипы Тии. Ивири вжалась в противоположную от входа стенку своей клетки. Света стало чуть больше. Мимо, тяжело ступая, прошли огромные ножищи в тяжелых кожаных сапогах. Звук отпираемой по соседству камеры. Ивири успела заметить мелькнувшие худые ноги, грязное тряпье. Она хотела подползти ближе к решетке, но в этот момент тяжелая железная дубина с силой ударила по прутьям, и она отшатнулась. Звонкий лязг загудел по подземелью.

– Лежать, вшивые животные!

Ее охватила дрожь, и девушка забилась в угол. Изредка откуда-то доносились приглушенные крики, и каждый раз Ивири вздрагивала от этих звуков. Несколько раз она пробовала заговорить с Тией, но женщина не отвечала, и Ивири оставила свои попытки. Она чувствовала себя виноватой перед ней. Вдруг Лану схватили из-за нее – из-за того, что та помогла Ивири? Если она действительно ведьма, в ней должно быть что-то плохое, а верна Лана приютила ее у себя, не выдав пещерникам. Неизвестно, сколько прошло времени, быть может, несколько часов, с тех пор, как забрали Мигорта. Тянулись минуты, Ивири свернулась клубком на каменном полу, закрыла глаза и представила свое синее бескрайнее море, теплый летний ветер, брызги соленых волн. Она проснулась от того, что замерзла – дрожала так, что зуб на зуб не попадал. В камере было по-зимнему холодно. Ивири принялась растирать закоченелыми руками предплечья. Странно, но ноги не околели, хотя ужасно ныли и болели – она дотронулась до ступней и поморщилась – они были разбиты. Ощущение времени полностью покинуло девушку. Она окликнула Тию, но та не отозвалась. Хотелось есть и пить.

Загремели двери. По коридору вновь кто-то шел. Несколько человек. Ивири увидела ноги стражника и длинные черные одежды его спутника. Они остановились напротив ее камеры, послышался звук отпираемого замка, дверь открылась. Ивири вжалась в стену, боясь увидеть бритоголового капитана, но в проеме показалось лицо неизвестного старика. Он согнулся вдвое, чтобы разглядеть девушку в низкой клетке.

– Выходи, дитя, – сказал он и, кряхтя, разогнулся. Ивири подчинилась и выползла из своего укрытия. Старик протянул на удивление сильные и такие теплые руки, помогая ей подняться с колен, несколько раз прищелкнул языком, сокрушенно покачал головой, разглядывая девушку.

– Пойдем.

Они прошли мимо низких клеток и Ивири оглянулась. Бесконечные ряды терялись в глубине помещения. Были ли в других ведьмы-медиумы? Вокруг стояла мертвая тишина.

– Идем, идем, – повторил старик, мягко беря ее под локоть и направляя к выходу.

Они вновь шли по лабиринту подземелья, однако теперь не спеша поднимались вверх. Крученые лестницы становились все изящнее, воздух теплел. Ивири с трудом передвигала разбитыми ногами, но стражники не подгоняли ее, а кое-где, напротив, поддерживали под руки.

– Ты можешь идти дальше? – заботливо спросил старик, когда девушка не смогла подавить стон, ступив израненной ногой на камень.

Ивири кивнула. Чем выше они поднимались, тем легче ей становилось дышать. «Неважно, куда меня ведут, лишь бы подальше от этих гробниц. Мигорт был прав, подземелья убивают. А сейчас я чувствую, как вновь возвращаются силы… Жив ли он сейчас?» – вспомнила она. «Ведь его вытащили из гробницы раньше. Быть может, так же, как и ее, провели по этим лабиринтам… Ах, только бы выжить! И что угодно, лишь бы не пытки! О чем он там говорил? „Отдать свой дар в обмен на жизнь раба“. Но ведь я ничего не умею, не понимаю в этих проклятых дарах!»

Они поднимались долго, пока не свернули в один из дверных проемов и не вышли в широкий коридор, ярко освещенный факелами и свечами. Ивири старалась внимательно запоминать все вокруг. Она твердо решила, что выживет и сбежит. На полу лежал темно-красный ковер с таким глубоким ворсом, что израненные ноги девушки провалились в шелковую мякоть по щиколотки. Стены украшали огромные картины, на которых расцветала земля Варрока – вот весенняя оттепель на реке, стайка птичек нарисована, как живая, а на другой колосится золотом пшеница в поле. На одной из картин был нарисован высокий воин в боевых доспехах, а позади него маячила армия в таких же одеждах, как и у стражей, сопровождавших сейчас девушку и старика. Ивири, впервые увидев настолько большие, цветные и реалистичные картины, на миг обо всем забыла, с удивлением открыв рот. Но старик все так же мягко, но настойчиво вел ее под руку. Они пересекли длинный коридор и остановились у высоких дверей. Без всякого стука двери распахнулись, и в лицо девушке ударил яркий дневной свет.