Кирилл Аксасский - Среднеградск

Мурашки со спины ушли, теперь её бросило в пот и возникло то ощущение сосущей тоски, которое у неё появлялось только при понимании полной безысходности ситуации. Минуты три прошло как бы без её присутствия в этом мире. Она очнулась от простой мысли, что это уже всё случилось, исправить ничего невозможно и надо решать, как теперь жить, чтобы выжить, в новых обстоятельствах. Всё-таки факультет экономической безопасности Женя заканчивала в столичном университете МВД, и их там не только экономике учили.

Итак, удаление отчета из её компьютера означало, во-первых, что поработала она очень хорошо и её логическая цепочка вела в нужном направлении. В нужном, в смысле для настоящего расследования убийства Иванцова.

Но, во-вторых, это же означало, что её ещё раз предупреждают о секретности текста отчёта. Кроме того, при желании её теперь можно довести до увольнения со службы за работу со служебными материалами за пределами служебного помещения. Для этого им придётся, конечно, всё как-то доказывать, а значит, и признавать факт несанкционированного проникновения в жилое помещение. А, собственно, с чего это она решила, что проникновение в её квартиру было несанкционированным? Они без проблем могут оформить все нужные бумаги хоть сегодня. Если ещё не оформили. Ну нет, увольнять её сейчас – это лишний шум, служебное расследование, пусть и формальное, возможность для неё апеллировать вверх… Сейчас увольнять не будут. Потом, если ещё понадобится, да и не за это, а найдут какой-нибудь другой повод.

И в третьих, они отлично понимают, что удаление файла из её компа совершенно не означает исчезновение текста отчёта из её головы. То есть, теперь потенциальной угрозой для них является сам факт её существования. Однако физическое устранение члена следственной бригады ещё до окончания расследуемого дела может привести к тому, что дело это резко вырастет в масштабе и его почти наверняка передадут в другие руки. А это абсолютно не в их интересах. Значит, пока дело Иванцова не закрыто, за жизнь свою ей опасаться нечего. Нет, ну конечно, кирпичи по крышам и просто так ползают, но это уже не сюда.

Получается, что до полного завершения дела посадкой назначенного убийцы её просто будут пасти, не трогая. Тогда у неё есть ещё несколько месяцев… И надо помогать им пасти её: сидеть подольше на работе, выполняя новые задания; никуда не ездить из Среднеградска за исключением служебных командировок (но их теперь уже и не будет); не контачить с новыми людьми, а только с им уже известными… И пусть спокойно пороются ещё в её квартире…

Женя достала редакционный мобильник Замойлова, который он передал ей в гипермаркете, и позвонила на его другой номер:

– Васген, я сегодня допоздна на работе. Заберёшь меня оттуда часов в девять, полдесятого?

– Ого, а чего так поздно-то?

– Заберёшь?

– Заеду, конечно, не сомневайся. – Василий Генрихович стоял в своей квартире перед зеркалом и не сразу почувствовал напряжённость в голосе Жени, и не сразу понял, что она звонила с его телефона: он ещё находился под сладким артистическим впечатлением от своего спектакля у Кошёлкиной. А когда почувствовал и понял, то перестал отклеивать профессорскую бородку с лица и прилепил её назад – сообразил, что образ ещё может понадобиться прямо сегодня же. – Ты откуда звонишь?

– Я после зубного. Посылать тебе нечего. Сегодня ночую у тебя.

– Хорошо, ужин с меня, – сказал Замойлов, но в трубке были уже короткие гудки.

«Так, покатился ком. Всё ещё серьёзнее и быстрее, чем я думал. И Замойлов тут Юриной не помощник. Наши отношения уже давно всем известны. Моя любая активность по этому поводу будет только означать для них, что Женя действует через меня. А меня тоже будут отслеживать, как и её. Они уже уверены, что я знаю всё, что знает она. Короче, мы им опасны оба, то есть мы в опасности оба. Значит, надо действовать через Зарецкого. И немедленно».

Замойлов внимательно оглядел в зеркале Петра Петровича, взял чистый лист бумаги, быстро написал на нём пару предложений, положил его в профессорский портфель и пошёл на автобусную остановку – не мог же Зарецкий ездить за рулём автомобиля Василия Генриховича.

– Уважаемая Оксана Валентиновна, я всё понимаю, но Ивана Васильевича мне нужно увидеть прямо сейчас, хотя бы на пару минут: дело моё не терпит ни малейшего отлагательства, и для господина Крестова имеет значение не меньшее, а скорее даже большее, чем для меня самого. Разрешите представиться, Пётр Петрович Зарецкий, профессор экономики в отставке.

– Здравствуйте … Пётр … Петрович, – Оксана была на мгновение поражена, прежде всего, стилем речи вошедшего: это было прямо из какого-то фильма. Да и вид у него был такой же киношный. – Но Ивана Васильевича сегодня уже не будет. Кроме того, есть ведь процедура записи на личный приём.

– Оксана Валентиновна, ну зачем Вы так со мной-то? Автомобиль мэра напротив парадного входа в мэрию. У Ивана Васильевича совещание у прокурора только в 163–0, а сейчас ещё 161–0. И потом, уважаемая Оксана Валентиновна, на личный приём записываются по личным вопросам, а мой вопрос, прямо скажу, государственного значения.

– Пётр Петрович, а откуда Вы знаете про совещание у прокурора? – Оксана опять была слегка выбита из своей тарелки.

– О, это просто дело случая, я как раз заносил в редакцию одной из городских газет свою давно обещанную статью и слышал, как в приёмной редактора обсуждался пресс-релиз с распорядком дня Ивана Васильевича. Уважаемая Оксана Валентиновна, мне кажется, мы понапрасну теряем драгоценное время мэра – пока мы тут с Вами беседуем, я бы уже побывал у него в кабинете и вышел. Будьте любезны, попросите его принять меня на две минуты.

Оксана не очень понимала ещё, как Крестов будет реагировать на её рассказ о «кинематографическом» посетителе, которого она всё равно не пустила – не по правилам ведь. Чутьё ей подсказывало, что лучше нарваться на замечание о нарушении правил, чем на выговаривание по поводу невнимательного отношения к людям. Она встала, приоткрыла дверь в кабинет и, встретившись с удивлённым взглядом Крестова, сообщила:

– Иван Васильевич, извините, конечно, но, мне кажется, что Вам стоит уделить две минуты профессору Зарецкому прямо сейчас по вопросу государственной важности, как он говорит.

– А какой же ещё? Разумеется, государственной. По другим вопросам профессор к мэру бы не пришёл, – решил шуткой снять заметное волнение своего секретаря Крестов. – Пусть зайдёт, но, и в самом деле, только на две минуты: я ведь не президент – мне опаздывать не положено по статусу. Проследите за машиной, Оксана Валентиновна.

– Машина уже ждёт, Иван Васильевич.