Александр Калмыков - Белые облака. Роман

– Почему старший лейтенант? – удивился Стрельцов.

– Пока ты переучивался на самолёты ЛаГГ-3 пришёл приказ о присвоении тебе очередного воинского звания «старший лейтенант», – спокойным голосом произнёс командир эскадрильи. – Так, что, поздравляю с повышением, товарищ старший лейтенант!

– Служу Советскому Союзу! – вскочив со стула, ответил Стрельцов. – Спасибо за поздравление, товарищ майор!

– Присядь! – показав на стул рукой, сказал майор. – Поговорим.

Стрельцов присел на стул, который стоял рядом с рабочим столом командира и приготовился слушать его.

– У нас в эскадрилье произошли изменения в личном составе, – сказал майор Петров. – Мой ведомый старший лейтенант Васильев тоже получил очередное звание. Теперь он капитан. Я своим приказом назначил его командиром первого звена, а ты, старший лейтенант, с сегодняшнего дня мой ведомый. Приказ я подготовлю сегодня, и ты его получишь официально. Теперь ты защитник хвоста моего самолёта и я надеюсь, что ты оправдаешь мои надежды на тебя и твой самолёт.

– Спасибо за доверие, товарищ майор! – ответил старший лейтенант Стрельцов. – Вы всегда можете быть уверены во мне!

– Ладно! – продолжил разговор майор Петров. – С этим вопросом мы разобрались! Теперь другая задача. Буквально позавчера капитан Васильев со своим ведомым, твоим приятелем лейтенантом Беляевым, перегнали с завода два новых ЛаГГ-3. Всего сейчас у нас в эскадрилье четыре самолёта ЛаГГ-3. На двух из них уже летают капитан Васильев с лейтенантом Беляевым, потому что они тоже, как и ты, прошли обучение и допущены к полётам на этих самолётах. На двух новых ЛаГГ-3, которые они позавчера перегнали с завода, летать будет майор Петров, то есть я, и старший лейтенант Скворцов. Переоснащается наша эскадрилья! Жаль, что новых самолётов пока ещё мало. Остальным лётчикам нашей эскадрильи пока придётся летать на самолётах И-16 и на «чайках» И-153. Но это временно. Придёт время, и мы заменим эти устаревшие самолёты самолётами новых конструкций, таких как ЛаГГ-3, МиГ-3 и новые Як-1.

– Скорее бы! – мечтательно произнёс Стрельцов.

– И самое главное, что я хотел сказать, – задумчиво проговорил командир эскадрильи, – это неспокойная обстановка на западной границе. Германские войска в громадном количестве сконцентрированы вдоль всей линии границы. Вероятно, война на пороге! Немецкие солдаты ведут себя вызывающе, провокационно стреляя со своей территории по нашим пограничникам. Стреляют не прицельно. Они, таким образом, действуют пограничникам на нервы, добиваясь ответных выстрелов, чтобы после этого заявлять всему миру об агрессивности Советской Армии. Нас, лётчиков, это тоже уже коснулось. Я только что разговаривал по телефону с командиром дивизии. Он сказал мне, что вчера было совершено нападение на самолёт-истребитель И-16 близ города Кобрина в Белоруссии. Этот самолёт из авиадивизии наших соседей был направлен для выдворения с территории СССР залётного «мессера», который летал в том районе с явно разведывательными целями. Самолёт был заметным своей раскраской. На нём были изображены знаки бубнового туза за капотом двигателя на фюзеляже и небольшие кресты люфтваффе по числу побед в воздушных боях. Это был какой-то немецкий ас. При попытке сопровождения немецкого самолёта к границе, тот обстрелял наш самолёт и нанёс ему повреждения. Обстреляв самолёт И-16 Красной Армии, немец на своём «мессершмитте» попытался навязать воздушный бой его пилоту, после чего улетел на территорию Польши. Это опять была явная провокация, но уже на более высоком уровне. Так, что, товарищ старший лейтенант, делайте выводы. Я не приказываю, но рекомендую в случае возникновения подобной ситуации во время полётов не уклоняться от воздушного боя, а уничтожать противника.

– Вы не боитесь открыто говорить об этом, товарищ майор? – удивлённо спросил Стрельцов своего командира.

– Мы с тобой вдвоём и нас никто не слышит! – ответил майор. – А я тебе доверяю. Поэтому и назначил тебя своим ведомым. Как не с тобой мне делиться своими мыслями о предстоящих воздушных боях, которые не за горами?!

– Ясно, товарищ майор! – ответил старший лейтенант Скворцов.

– Ну, раз всё ясно, ступайте товарищ старший лейтенант на стоянку и принимайте свой самолёт у инженера эскадрильи и готовьтесь к полётам, – сказал командир эскадрильи. – Завтра в десять часов ноль минут мы вылетаем в паре для тренировки слётанности. После приёмки нового самолёта ЛаГГ-3 можете быть свободным.

Старший лейтенант Скворцов встал со стула.

– Слушаюсь, товарищ майор! – доложил Скворцов командиру и добавил: «Разрешите идти?»

– Идите, старший лейтенант! – ответил майор. – Да, и приведите свою форму в соответствии с воинским званием! У вас не хватает по кубику в петлицах!

Отдав честь командиру, старший лейтенант Стрельцов вышел из его кабинета.

Не теряя времени, он направился на стоянку самолётов, где его дожидался верный друг новый самолёт ЛаГГ-3, на котором отныне ему предстоит охранять небо Родины.

Самолёт был в отличном состоянии, и его приёмка заняла немного времени.

Инженер эскадрильи, принимая от старшего лейтенанта Стрельцова подписанные документы о приёмке самолёта, посоветовал ему несколько дней не форсировать работу двигателя во время взлёта самолёта.

– Мощности двигателя за глаза хватит для взлёта в режиме в девяносто процентов, – напутствовал инженер эскадрильи. – Пусть длина разбега будет чуть длиннее, зато двигатель будет проходить мягкую обкатку. А впоследствии будет надёжным мотором.

– Я постараюсь выполнять все ваши рекомендации, – пообещал инженеру эскадрильи Стрельцов. – А там, как получится!

Приняв самолёт, Иван Стрельцов забрался на его крыла, а затем влез в кабину и сел в пилотское кресло.

В кабине нового самолёта свежая краска и блеск стёкол приборов подняли ему настроение. Переживания по поводу возможной войны отошли на второй план, уступив место мыслям об Анне и скорой встрече с ней.

Неподвижное перекрестье прицела тонкой паутиной подчёркивало медленное движение далёкого кучевого облачка в чистом голубом небе.

Сидя в кабине, Иван смотрел сквозь рамку прицела на это облачко и думал о простом человеческом счастье, которое дарила любовь.

Фонарь кабины был сдвинут назад и свежий ветер задувал в неё, донося запахи отдалённого леса и полевых цветов.

Трава на стоянке самолётов была пожелтевшей от прямых солнечных лучей и местами примятой от постоянного воздействия на неё колёсами самолётов.

– Эх, до чего же хороша жизнь! – с наслаждением откинувшись на спинку кресла, и, положив обе руки на борта открытой кабины, думал Иван. – Вот сидеть бы так долго, долго!