Владимир Сенчихин - Уголовных дел мастер

Услышав злобный шепот адвокатши «Идиот», он добавил:

– Но это вовсе не означает, что я собирался убить жену.

– Неужели? – иронически осведомился прокурор. – В таком случае я хотел бы предоставить слово свидетелю. Он сделал приглашающий жест, обращаясь к Витьке.

– Прошу вас, молодой человек.

Сергей Антонович задохнулся от негодования. Суд явно превращался в фарс: мало того, что свидетелем выступал несовершеннолетний, так он еще и присутствовал в зале суда во время заседания, хотя по закону должен был пребывать за дверьми и ждать, когда его позовут. Ворсин вопросительно посмотрел на шуструю адвокатшу, надеясь, что она отреагирует, но та и бровью не повела.

Витька, громко сопя и шаркая ногами, направился к трибуне, на которой красовались государственный трезубец и тощая Фемида с традиционными весами в руках. Ворсин с удивлением отметил, что у символа правосудия нет на глазах повязки. Ему даже показалось, что она смотрит на него с некоторым сожалением, будто заранее знает, чем закончится судебное заседание. Когда Витек проходил мимо, Ворсин, сам не понимая почему, неожиданно подставил ему ногу. Не ожидавший такого подвоха мальчишка споткнулся и растянулся на полу во весь рост. Из кармана его малинового пиджака выпала рогатка.

– Какой же ты неловкий! – воскликнула блондинка, подбежав к мальчику. Она подобрала рогатку и помогла ему подняться.

– Это он нарочно мне подножку подставил, чтобы я насмерть зашибся! – жалобно произнес Витька. На глазах у него выступили слезы. – Ему ребенка пришить, что два пальца уделать!

Шмыгнув носом, Витька вырвал из рук адвокатши рогатку и устремился к трибуне, которая превышала его рост. Потоптавшись, мальчишка решительно встал перед нею, загородив своим пиджаком Фемиду. Вытянув руки по швам, громко затараторил:

– Значится так. Дядю Сережу и тетю Тоню знаю давно. Они оба толстые, но разные. Тетя Тоня добрая и веселая, а дядя Сережа злой и вредный, как Макс.

– Кто такой Макс? – уточнила судья.

– Ротвейлер из соседнего подъезда. Он безбашенный. Увидит кошку, бросается на нее и разрывает на куски. Таких бешенных отстреливать надо. Если бы его хозяин дядя Боря не был таким крутым, этого барбоса давно бы замочили.

– Не отвлекайтесь, свидетель, – с мягким укором произнес прокурор.

– Сначала просют, а потом рот затыкают, – обиженно скривился мальчик.

– Ты для нас – образец гражданского мужества, – ласково промолвила судья и впервые за весь процесс улыбнулась. – Если все наши мальчики будут такими же сознательными, как ты, от преступности в Украине и следа не останется.

– Тоже мне Павлик Морозов выискался, – вполголоса проронил Ворсин, не понимая, какая роль в процессе отведена этому дрянному мальчишке.

– Прошу оставить комментарии при себе, – строго посмотрела на него судья. – В противном случае лишу вас слова. Продолжайте, свидетель.

– Дело было так. Когда я после школы домой притопал, маманя погнала за хлебом. Спустился на лифте, подошел к двери, хотел открыть, а тут снаружи какая-то тетка завопила, как недорезанная: «Ты мерзавец и прелюбодей!» Я с переляку едва не уписался, а потом догадался, что эта припадочная меня не видит. На кой ляд мне чужие разборки? Метнулся под лестницу, где вход в подвал. Когда тетка в подъезд ввалилась, я ее признал. Это тетя Тоня была. А за ней дядя Сережа шел. Он начал ее успокаивать. А она, в раж вошедшая, закричала: «Давай кайся, подлюга, пока рожа цела!». Я от них в подвал, они за мной. Нащупал дверь в какую-то кладовку, дернул – она и открылась. Заскочил туда, сердце чуть из горла не выскакивает. Слышу, как дядя Сережа спокойно так отвечает: «Каяться мне не в чем, я тебе не изменял. А вот то, что ты надоела мне хуже горькой редьки, так это факт».

Повествование чрезвычайно увлекло Витьку: глаза его загорелись, лицо покраснело, как перезревший помидор, руки пришли в неистовое движение. Умело подражая голосам Сергея Антоновича и Антонины, мальчик продолжил рассказ: «Ты из-за своей электронной бабы совсем рехнулся, это она тебе насоветовала меня изничтожить?» – «Что ты несешь?» – «А кто хотел меня на Ай-Петри в пропасть спихнуть? Думаешь, я дура, ничего не поняла? С белым светом попрощалась, когда глаза твои бешеные увидела. Ты, видать, думал, что человека порешить все равно, что котенка в речке ухайдокать? Нет, дорогой, в таком деле твердость и беспощадность требуются. А ты – тряпка, как был слабаком, так им и остался».

Слушая с обмирающим сердцем подлого мальчика, который, надо отдать ему должное, обладал отменной памятью, Сергей Антонович пришел к выводу, что дела его плохи.

Случай, о котором столь даровито живописал Витек, произошел в пятницу. Обычно Ворсин возвращался с работы поздно, но этот день был особенным: Quiz в четверг пообещала прислать ему нашумевшую работу Уильяма Пауэлла «Поваренная книга анархиста», в которой автор рассказывал о различных наркотиках и способах их приготовления. В этот момент Ворсин занимался расследованием трагического происшествия, произошедшего с двадцатилетним студентом экономического института Андреем Дерюгиным.

Парень жил вместе с родителями в двухкомнатной квартире, в их отсутствии надумал на кухне смастерить «адскую машинку». Когда прогремел взрыв, перепуганные соседи вызвали милицию. Как позднее объяснил Ворсину начальник научно-исследовательского экспертно-криминалистического центра Матвей Несгорович, мощность взрыва в тротиловом эквиваленте превысила четыреста граммов. Ударная волна напрочь вышибла окна и двери, а студент лишился головы. Оперативники искали ее полтора часа, нашли в кустах, в пятидесяти метрах от многоэтажки.

– Представляешь, башка практически не пострадала, – делился своими впечатлениями Несгорович. – Жуткое зрелище. Как только ее увидел, меня вывернуло наизнанку.

Погибший оказался на редкость любопытным субъектом. С детства увлекался химией, часами возился с различными реактивами. Неизменно побеждал на всех городских олимпиадах, химические формулы щелкал как орехи. Ему прочили большое будущее, но парень неожиданно охладел к химии, увлекся экономикой. Ворсин подозревал, что Андрей так поступил, чтобы скрыть свое новое увлечение, которому, судя по всему, отдавал все свободное время.

– Мы нашли у парня в шкафу три самодельных взрывных устройства, – рассказывал Несгорович. – Все взрыватели электронные. В первом случае «бомбу» привели бы в действие часы-будильник, во втором – мини-радиоприемник, в третьем – фотоэлемент, реагирующий на свет. Например, мог бы сработать, если бы жертва, войдя в темную комнату, надумала щелкнуть включателем. Но главное не в этом. Когда эти «игрушки» подорвали на полигоне, они рванули с такой силой, будто в каждой по килограмму тротила.