Валя Шопорова - Я тебя не помню

Не обращая внимания на боль, продолжая дёргаться и мотать головой, чтобы его было сложнее удерживать, Дориан снова закричал:

– Полиция! Полиция! Помогите! Умоляю! Помо…

От нового удара челюсть прострелило болью, а следующий выбил из глаз искры и новые капли слёз. В челюсти что-то хрустнуло, заныло так, что потемнело в глазах.

– Помогите… – уже шёпотом произнёс Дориан. – Пожалуйста…

Новый удар в челюсть отозвался во всём лице и голове такой болью, что Дориан едва не потерял сознание. Мир в глазах плыл и кружился, всё болело так, что было больно и страшно дышать, чтобы не тревожить лишний раз отбитые внутренности и кости.

Довольно ухмыльнувшись, «песочный» оценил дело своих рук. Кричать Дориан больше не мог, челюсть была не то выбита, не то сломана, понять по ощущениям он не мог, была только боль: едкая, страшная, опасная.

– Помогите, пожалуйста, – попытался он позвать на помощь, но с губ его не сорвалось даже шёпота, они лишь едва заметно шевельнулись, но даже от этого мимолётного движения челюсть прострелило такой болью, что из глаз полились слёзы.

– Наконец-то заткнулся, – бросил громила и сплюнул на пол.

Ударив жертву за попытку подняться, он упёр руки в бока и взглянул на товарищей. Бросив окурок на пол и раздавив его, седой подошёл к Дориану, склонился над ним.

Открыв глаза, Дориан увидел перед собой лицо обидчика. В душе вспыхнула ненависть и ярость, желание хоть как-то постоять за себя, дать отпор этим тварям. Он бы плюнул мужчине в лицо, но не мог даже открыть рта.

– Ублюдки…

– Что ты там бормочешь? – спросил седой и присел рядом с Дорианом на корточки, взял его за подбородок, давя на челюсти, трепля и брезгливо морщась.

Спасаясь от боли, Дориан оттолкнул его и, собрав последние силы, вскочил на ноги.

Но спущенные штаны сыграли с ним злую шутку, он упал, раздирая колени чуть ли не до кости, проезжаясь по грязному, заплеванному бетону. Бок пронзило новой вспышкой боли, и он упал, переворачиваясь на спину. Следом на правый бок обрушился ещё один удар.

– Вы посмотрите на него! – воскликнул громила. – Он ещё рыпаться пытается!

– Сейчас успокоим, – бросил седой и, подойдя к Дориану, ударил его ногой в левый бок.

Дориан закашлялся, отплёвываясь кровью.

«Помоги мне, Лео, прошу тебя, помоги, – взывал он к брату, держась за гудящий от боли живот. – Спаси меня, прошу тебя! Ты же меня слышишь! Прошу тебя, Лео! Лео! Леон! Спаси меня!».

Он вновь начал отбиваться, когда с него продолжили стягивать джинсы. Выругавшись, громила сжал его запястья и прижал над головой, выкручивая.

– Спасите! – всё-таки сумел крикнуть Дориан, сжимая кулаки от боли, которую причинял каждый произнесенный звук. – Лео, с…

– Сука, заткнись ты уже! – рявкнул громила и схватил Дориана за подбородок, вынуждая его открыть рот и тяня нижнюю челюсть вниз и в сторону, пытаясь доломать или даже вырвать.

Пронзительно замычав от боли, Дориан сомкнул зубы, со всей силы сжимая их на пальцах обидчика. Громила закричал и отдёрнул руку.

– Тварь! Убью!

Парень даже не понял, кто его ударил: в лицо, в живот. Толчком в бок его перевернули на живот. Сил больше ни на что не было, хотелось просто закрыть глаза и проснуться дома, где не будет боли и ужаса.

Седой рванул трусы Дориана вниз, спуская их до колен, и дёрнул его бёдра вверх, пытаясь поставить на четвереньки. Ягодицы коснулось холодное острое стекло, разрезая кожу. Поняв, что с ним собираются делать, Дориан забился с новой силой и, вырвав одну руку из захвата, ударил «песочного» в нос.

Мужчина несколько опешил, коснулся лица и взглянул на перепачканную в крови ладонь.

– Ну, всё, сука, – прорычал он, чернея от злости, – тебе не жить…

Он повернулся к друзьям и бросил им:

– Подержите этого ублюдка, чтобы не дёргался!

Дориан отчаянно вырывался, брыкался, но его всё равно скрутили и распластали на полу, придавливая к нему. Схватив одну его руку, «песочный» вытянул её и вдавил в пол.

– Допрыгался, сучёнок? – насмешливо спросил он. – Драться решил? Какой ты нам там палец всё показывал? А? Покажи-ка ещё раз!

Дориан кривился от оглушающей боли, давился кровью, но всё равно пытался драться. Драться до последнего.

– Подержи ему руку! – скомандовал «песочный» и громила, исполнив просьбу, придавил ладонь Дориана ногой.

Зверски ухмыльнувшись, «песочный» достал из внутреннего кармана ветровки складной нож и, разложив его, присел перед парнем на корточки.

Поднеся оружие к его руке, мужчина резанул ему по пальцам. Дориан отчаянно замычал, пытаясь кричать, причиняя этим себе лишнюю боль; острая сталь впилась в плоть, терзая её, разрезая. Он бился, как загнанный зверь, он был им.

Время смешалось, свернулось в тугую спираль – удавку на горле. Послышался отвратительно тошнотворный треск костей, новая вспышка боли – бесконечная боль.

Покончив с делом, «песочный» криво усмехнулся и сплюнул на пол.

– Ну-ка, – произнёс он, насмехаясь, – покажи ещё раз средний палец. Покажи! Что, не можешь? – он толкнул голову Дориана вниз, в лужу его собственной крови. – То-то же, тварь!

Оглушённый болью и ужасом, Дориан не сразу почувствовал, как ягодицы раздвинули. Но он очень отчётливо ощутил острейшую боль, когда в него вонзили горлышко бутылки. Он истошно заорал, челюсть ещё сильнее сдвинулась, обволакивая всё лицо липкой болью.

Сколотое стекло распарывало внутренности, по бёдрам текла кровь, по лицу текла кровь. Кровь была всюду. Всюду была боль.

Дориан бился, как в агонии, ещё больше раззадоривая своих мучителей, пробуждая в них всё больше того животного, что заставляло их рвать его на куски.

На какое-то время Дориан просто отключился, продолжая оставаться в сознании, но ничего не соображая. Даже боль начала ощущаться не так сильно.

Когда стекло, терзающее его плоть, исчезло, он закрыл глаза, роняя на пол новые и новые слезы. Он надеялся на то, что его оставили в покое.

Но после короткой передышки его бёдра снова потянули наверх и, сжав до синяков, вторглись в тело, ещё больше разрывая всё внутри. Дориан уже даже не кричал, не пытался вырываться. Его швыряло вперёд от грубых толчков, насмешливые, сочащиеся ядом и презрением взгляды и слова обжигали, как кислота.

«Спаси меня, – уже не криком, но отчаянной мольбой стучало в голове. – Спаси меня, Леон. Умоляю, спаси. Мне так больно. Лео…».

Когда всё закончилось, седой вышел из него и, брезгливо поморщившись, вытер его кровь его же джинсами. Застегнув штаны, мужчина встал и со всего маху ударил Дориана ногой в бок.

– Дайте железку ту, – бросил он друзьям.

Получив кусок трубы, седой перехватил её поудобнее и, замахнувшись, ударил Дориана по груди. Эхо удара прошло через мышцы и кости и ударило в позвоночник, вибрируя там. Второй удар пришёлся на живот, под рёбра, их последовала целая серия. Всё тело превратилось в один сплошной синяк, кровоточащую рану с остатками сознания.