Светлана Дубровская - Для родных и подружек

Наконец они подошли к пляжу. В конце его был маленький ресторанчик-поплавок, где можно было выпить домашнего вина и съесть очень вкусные чебуреки. Там еще были посетители, и ярко горели огни, окаймлявшие поплавок по периметру. Из-за этого внизу около поплавка ничего не было видно. А молодежь именно там собиралась купаться, потому что всегда купалась там. Они начали раздеваться, и кто-то вдруг сказал: «Тут так темно, что пока мы будем плавать, нашу одежду украдут». «Меня это не пугает, – сказала Катя. – У меня такой старый сарафан, что завтра, рассмотрев его при свете, мне его вернут. Да еще боюсь, что отлупят за то, что из-за такого тряпья они нарушили закон». И с этими словами она и ее молодой человек пошли в море. Они уплыли не очень далеко, когда с берега стали доноситься какие-то странные звуки. Прислушавшись, они поняли, что их зовут обратно. Делать нечего, пришлось вернуться. На берегу они застали следующую картину: из всех оставленных там вещей на песке лежал только Катин сарафан. Нора стояла неподвижно, она была в шоке. Ребята молчали, а примкнувший к ним отдыхающий делал круги по песку, вздрагивал и бил себя по бедрам, хватался за голову и шептал какое-то слово. Прислушавшись, они поняли, что это было слово партбилет. Все вещи украли. Очевидно, воры слышали то, что сказала Катя перед тем, как пойти купаться. Наверное, они ей поверили и ее сарафан не взяли. А у отдыхающего, который пошел с молодежью купаться (имени его они так и не узнали), в брюках был партбилет. И его тоже украли. Потеря партбилета в СССР считалась тяжким преступлением. И бедный мужчина был совершенно невменяем.

Что же делать? Кто-то предложил пойти в милицию. Но Нора сказала, что по городу в купальнике она не пойдет. «Надень мой сарафан, а я пойду так. Подумаешь, какое дело!» – сказала Катя. Нора надела Катин сарафан, и вся компания отправилась в милицию. Было уже поздно, и народу на улицах было мало, но те, кто их видел, удивленно оборачивались или даже останавливались. Четверо людей в купальниках, один из которых исполняет какой-то ритуальный танец, и одна очень грустная – было жалко украденного нового платья – в сарафане. Вдруг их новый знакомый остановился, схватился обеими руками за голову и вскрикнул: «Лера! Лера!» Никто ничего не понял. Его спросили, кого он зовет, и он заплакал. «Лера – моя жена, она беременна. И когда начнут разбирать дело о партбилете, выяснится, что его украли, когда я ночью с девушками пошел купаться. Она решит, что я ей изменял. Она никогда не поверит, что ничего не было». Утешить его было совершенно невозможно, да и, в общем-то, он, наверное, был прав. А какая жена поверила бы?

И в это время они подошли к милиции. Там стали снимать показания. Начался просто цирк, очень похожий на миниатюру Жванецкого «Авас». Первую начали спрашивать Катю. «Что у вас пропало?» – «Ничего!» – «А почему вы голая?» – «Потому что моя подруга не хотела идти голой по городу, и я отдала ей свой сарафан». – «Так что же у вас пропало?» – «Ничего». – «А зачем же вы пришли в милицию?» И дальше по кругу. И длилось это достаточно долго. Но самое смешное началось, когда очередь дошла до будущего папы. Он говорил только одно, что нужно записать в протокол, что с этими девушками у него ничего не было. И когда он повторил это в пятый или шестой раз, один из милиционеров тихо, но убежденно сказал: «А зря! Они вполне ничего!» Хохот потряс всю комнату.

В конце концов все разъяснилось, и вся компания отправилась в дом отдыха. Оказалось, что в милицию они ходили не зря: воров в ту же ночь поймали и все вещи прислали в Москву. Как кончилось дело с партбилетом и беременной женой, никто так и не узнал.

Оля любила ездить поездом. В купе было уютно. Как всегда, на столе изобилие продуктов: жареная курица, вкусные бабушкины пирожки, вареные яйца, фрукты и много еще чего другого. Она ехала отдыхать с мамой и бабушкой в Феодосию. Четвертым в купе оказался молодой человек, звали его Игорь, лет ему было 27—28, и он тоже ехал в Феодосию. Там должны были пройти соревнования по парусному спорту. Очень скоро они уже знали, что он чемпион СССР прошлого года по этому виду спорта. Он был невысокий, складный, со светлыми вьющимися волосами и очень приятным лицом. Делать было нечего, и через два часа пути они уже знали друг о друге практически все. Он пообещал покатать всех на яхте, как только они приедут в Феодосию. И на следующий день Игорь повез Олю кататься на яхте. Катание на паруснике – это совершенно сказочное наслаждение. В абсолютной тишине, нарушаемой лишь тихим плеском воды за яхтой, она быстро и легко скользит по морской глади. Кажется, что ты попал в сказку. Будучи профессионалом, Игорь показал все, на что способна парусная яхта. То быстрое и плавное скольжение по прямой, то резкие повороты, то яхта почти лежит на боку. Словами это описать невозможно, через это надо пройти, чтобы это воспоминание осталось у вас на всю жизнь.

На следующий день они пошли на пляж, и тут Олю ожидало открытие. Когда Игорь снял брюки, она увидела, что у него по колено нет правой ноги. Там был протез. Он слегка прихрамывал, но ей и в голову не приходило, что у него нет ноги. Представить себе, что человек без ноги мог так ловко и быстро двигаться по яхте и управляться с парусами, было просто невозможно. А он спокойно снял протез и попрыгал к воде. Он был абсолютно спокоен! Какой же он молодец! Оля была потрясена. Люди с интересом смотрели и на него, и на нее. А он уже был в воде и чувствовал себя там как рыба. Он не испытывал никакого стеснения, во всяком случае, не показывал его, он не принимал никакой жалости. Он, наверное, потерял ногу на войне, конечно, страшная беда, но он справился со своим горем! Он победил! Он жил как здоровые люди. Чего ему это стоило, знал только он, и он не хотел, чтобы кто-нибудь еще был в курсе.

Он пробыл в Феодосии 10 дней и выиграл соревнования. Когда он был свободен, они гуляли, ходили на пляж, и он катал ее на яхте и смотрел на нее влюбленными глазами. Выяснилось, что он женат, у него есть маленькая дочь. Олина мама шутила, что у Оли новый поклонник, у него нет ноги, зато есть жена и ребенок.

Соревнования закончились, и он уехал. Увиделись они в Москве осенью. Он позвонил Оле и пригласил ее погулять в Сокольниках. Тогда везде было очень много нищих, и среди них были и инвалиды. Оля всегда им давала денег. Увидев такую группу у входа в парк, она полезла в карман за деньгами. Игорь грубо схватил ее за руку и возмущенно сказал: «Подавать милостыню инвалидам – это преступление, ты превращаешь их в пьяниц. Просидев весь день где-нибудь на улице, он вечером может только пропить твои деньги. А ведь он может пытаться побороть свою беду и стать человеком, хотя, конечно, это нелегко. Но быть попрошайкой стыдно!» Он имел полное право так говорить и, конечно, был прав, но она, понимая все это, не могла не давать им денег.