Антонина Калинина - Бересклет

Антонина Калинина родилась в Москве в 1978 г . Окончила филологический факультет Московского университета, защитила диссертацию по классической филологии в Берлине . С 2000 г . занимается стихотворным переводом . Стихи и переводы публиковались в альманахе «Век перевода», «Альманахе Новой камеры хранения», в журналах «Иностранная литература» и «Крещатик» .

Все здесь настоящее – новое, потому что древнее .

Увидишь голубиным глазом бересклета – вспомнишь . Антонина Калинина живет сейчас в Оксфорде, поэтому я представляю: этот сборник – живой Эшмолиэн: и фрагмент Пергамского алтаря, и египетская кошка – в ухе сережка, и комнатка в ветхом доме детства, и ярко-синее Благовещение Учелло, солнечный ветер, глас хлада тонка, и простая зегзица, и Крест…

Любимый маленький сборник – 50 стихотворений и переводы… и я никогда не успеваю прочитать его целиком (как список кораблей), потому что меня накрывает большая волна, захлестывают жизнь и смерть, разноцветные смыслы начинают звучать во мне уже другими голосами и, благодарно-легкомысленно, я почти забываю прозрачные жертвенные стихи, через которые они вошли .

И ярко-мгновенно-хрупкое, и предчувствие счастья, и великая печаль – арфы на раките, просто так их бессмысленно трогать, не зазвучат, если ты не Давид-пастушок, не «школьник, вернувшийся с прогулки» . Вот это все есть в стихах Антонины .

Древние метры, чужие стили – меч в камне, чтобы их поднять, ими «оперировать», требуется не личная сила, а избранность . Вот это я чувствую в ее «стилизациях» и переводах .

А чтобы нам не умереть от серьезности, есть Тонино чувство юмора, котик в чемодане, котяра на холодильнике…Или пойди, путник, погляди в светлой печали на псевдоантичный фриз, умились, как жадюга Циммерман кормит баранкой антилопу гну… и Бог тебя простит .

Человек культуры живет на всем громадном пространстве мировой культуры . Антонина Калинина – филолог-античник, переводчик с нескольких языков (а в числе переводимых авторов такие разные и глубокие поэты, как Кавафис, Каросса, Антонио Вивальди, Эудженио Монтале, Роберт Бриджес), она же автор диссертации об античных комментариях к Горацию . Если бы мы не знали этого – могли бы догадаться по культурной насыщенности текстов, по обилию аллюзий, по строгой музыке стиха, по античным размерам … Но ведь классическое образование – тяжелый багаж для поэта, разве нет? (Не сказал ли Сами-знаете-кто, что поэзия должна быть глуповата?) Нет – если драгоценное наследие столетий не лишает зрение остроты и не препятсвует, ощущая связь каждого мгновения с протекшими веками, остро чувствовать и его неповторимость . Все повторяется, но все – словно в первый раз .

Стихи Калининой – глубокие стихи, и не любому читателю они дадутся, но своего читателя – вознаградят сторицей . Потому что помимо трехтысячелетней культуры в них живо сиюминутное, непосредственное чувство, доподлинность остановленного мгновения, а изысканные античные размеры звучат так уверенно и непринужденно, как будто сейчас родились . Здесь все переплетено и взаимопроницаемо – и сапфическая строфа звучит из уст юной студенточки —

– а в привычном белом стихе , описывающем обыкновенное воскресное утро, сами собой рождаются античные образы —

Это поэзия глубокой мысли, интенсивного чувства . Но самое сильное чувство живет в поэзии лишь постольку, поскольку поэт преображает его в слово – поэтому и отношение поэта к слову не такое, как у нас: для него это не инструмент, а изделие, творимое им, но и его творящее . Вот очень характерное для Калининой стихотворение:

Слова послушны поэту . Высокая лирика, пейзаж, подражание псалму … Блестящие образцы стилизапции – чего стоит только восхитительное подражание городскому романсу «Зеленые глаза»или смешнейшие «детские стихи»об отъезде кота на историческую родину (в Египет):

Или «Гимн коту» – это уж подражание чему-то ассиро-вавилонскому или шумерскому:

Отдельно следует сказать о переводах А . Калининой . Поэтический перевод – жанр парадоксальный: ведь поэзия не существует сама по себе, отдельно от языка, на котором создается, стихи на другой язык непереводимы . Непереводимы! – и когда все-таки оказываются переведены, то это всегда чудо . И то, что эти чудеса почему-то повторяются, и мы можем немало их перечислить – еще большее чудо .

Поэтический дар и дар поэта-переводчика – разные дарования . Переводческое дарование – особое, оно протеическое, сродни актерскому – а актер, играющий, например, Наполеона, не обязан сам быть великим полководцем . С другой стороны, я могла бы назвать нескольких крупных поэтов, которые, переводя, остаются собой, а не перевоплощаются в переводимого (Пастернак в первую очередь) . Калинина – перевоплощается . Ее Кавафис – поэт из самых «непереводимых», но переводимый снова и снова, чья поэзия уникально сочетает скепсис и трагическую иронию ХХ века с античной ясностью и высокой простотой, – в переводе Калининой прост, ясен и трагичен .