Софи Ренар - Разведка после

– Что Вы сегодня делаете? – Учусь.
Чищу одежду щеткой. Мою свой дом.
– Я понимаю, тоже куда-то мчусь.
На мостовой шаги мои – гром.
– Я же сейчас гроза. И весна, весна.
Шла по трамвайным рельсам вчера, асфальт
Снова стал пахнуть весенне, жизнь вновь тесна
Стала, хочется ворот рвануть ее в такт
Вашим шагам.

– Я понимаю, и мчусь. И мчусь. Вы подождите меня. Я подойду к звонку.

– —

– Простите, вчера не вышло. Сегодня? – Учусь.
[считаю секунды с тобой по позвонку. Тут на атлант поцелуй, И там укус]
– Я подойду к концу лекций. – Я к Вам спущусь. – Простите, сегодня никак. – Да, Вы уже домой?
– Да, я уже там.

– —

– Что вы двадцатого?
Пятого?
Ворох дней
Тряпочкой синей неба, Тюлем льда.

– Вы сейчас дома? – Да, я уже там.
– А вы? – Я под вашим окном. Выгляну – ни следа. Может быть, показалось. Времени нет.
Время – вода, капающая капель.

– Не успеваю, простите. – Бегу, вот-вот.
Время течет, время сейчас апрель.
Это все, что стоит о времени знать.
Оно про вселенную, спрятавшуюся в мгновении.

– Что вы сейчас? В этот самый момент?
– Посмотрите вперед. Видите желтых цветов
Ворох?
И черный кот,

Прыгающий в трамвай.
Черно-блестящие сумерки кинолент.
Рукописи обгоревшей один листок.

– Точно сегодня? – Да, завтра уже ведь май.
Надо успеть, бегите, со всех ног и сил.
Пока этот день еще жив, Пока еще живы мы
В незабвении.

Я хочу, чтобы у моего сына были зеленые глаза.
Зеленые глаза и черные в смоль волосы.
Чтобы он пугал меня паркуром, скейтом,
парашютом на лыжах.
Чтобы рвался в море смуглым Адонисом.
Чтобы любил читать только методички по айти,
Чтобы я сердилась, когда не могу его найти.
Чтобы называл меня мамочкой, принося домой двойки
По всему кроме пения и математики.
Чтобы в его глазах отражалась
расчерченная на квадратики
Школьная площадка, где мы столк…

Как солнце блестит сквозь протертое мартом стекло,
Так я улыбаюсь – испуганно и неумело.
Сегодня с утра мне придумалось срочное дело:
Сказать тебе, как тебе с ней повезло.

Я не решилась, не выдав ни правды, ни лжи.
Мы оба молчали, мотор урчал псом под ногами.
И не было хрупче, натянутей и моногамней
Секунды.
И не было ближе души.

Нарушить мгновение можно лишь тиком часов.
– Не то и не так?
– И не тем?
– Тем, поверь мне.

Мне будет всегда слишком мало – я жадная – слов.
Тебе – слишком много.
И полно, любовь моя.

– Время.

Боясь поцелуя – заменили дыханием рот в рот.
(Иначе никак. Для иначе мы крайне упрямы.)

И если прощай, мне только шаги до метро
Осталось дойти
преувеличенно-прямо.

Скорее бы на море, моя радость:
Вино в кофейных глиняных стаканах,
И башни замков из песка. Барханы
Пустыни окружали мост. Смеркалось.

Сверчки вели неспешно разговоры,
Сменялся час полуночи закатным.
И снимков нет на память. Так затратно
Секунды тратить на щелчок затвора.

– О чем ты думаешь?
– Что скромное жилище
Мое сегодня озарилось светом.
Ко мне пришел с вересковым букетом,
Мой повелитель.
– Ах, смеешься!
– Тише,
Тише…

Скорее бы, любовь моя, на море.
Бродить в песке, читать стихи – чужие.
Проходит все, чем прежде дорожили.
Скорее бы, любовь моя, на море.

Приезжаю на море, приближаясь к тебе на год —
Тонкой девочкой в тридцать, красивой как рой наяд.
Море то же – блестючий кит, раскрывающий рот
И глотающий берег, гальку – как рафинад.

от Шаляпина, до Волошина,
по периметру – весь твой путь:
Феодосия, Ялта, солнечный Коктебель.
Я пытаюсь представить, о чем ты хотела уснуть,
Из каких сортов вин состоял твой коктейль.

Обжигаясь на солнце – моя кожа в тебя бела,
Выгорая в солому, где васильками глаза,
Я пою со скалы – отзывается гулом скала,
Нудно тянется временем береговая коса.

Так когда-то и ты теряла иподиматы в песке.
Мидии жарила, пойманные руками.