Селим Ялкут - Ходили мы походами (сборник)

– М-да…

– Вот именно. Потому я и говорю об авторском праве.

– Да, вы садитесь. Мальборо ?

– Закон почти готов. – Аркадий потянулся за сигаретой. – Вы телевизор смотрите? Сессию? Там как раз этот закон обсуждают. А мы его будем нарушать? Нарываться на неприятности?

– И что делать?

– Очень просто. Исполнять закон. – Аркадий говорил, будто гвозди вколачивал. – Все вопросы реконструкции и перепланировки здания, тем более изменяющие его функциональное назначение, должны непременно решаться с участием автора проекта. И с правом его вето. То есть со мной.

Администратор пока молчал, переваривал новость. Лицо его и впрямь выражало недоумение. Аркадий продолжал после паузы. – А вообще, я вас не понимаю. Почему вы со мной не посоветовались? Допустим, я промолчу. Хотя, вы видите, я против. Но допустим. Допустим, скульптор…

– А что, скульптора тоже нужно спрашивать?

– А как же. – Аркадий понял, что пережал и чуть отступил. – Ну, хорошо. Допустим, со скульптором можно договориться. Но пожарник…

– Что пожарник?

– Пожарник, вы считаете, не нужен ?

– Пожарник нужен. – Администратор притих и даже, кажется, запаниковал. Аркадий распахнул бездну и продолжал вещать. – А кого пожарник станет спрашивать, как вы думаете? Они ведь с нами вот так. – Аркадий потыкал друг о дружку указательными пальцами. – Пожарник придет ко мне и скажет: как ваше мнение? А я отвечу, не знаю, они даже не соизволили. Как думаете, что после этого? Сказать? Я знаю, я городскую пожарную часть строил.

Тут собеседник был в курсе, Аркадий при случае не забывал скромно упомянуть о своих градостроительных достижениях.

– Тем более, – продолжал Аркадий, чувствуя, что раз за разом поражает цель. – Тем более, пожарники рассуждать не любят. Вы их видели. Им строительный ГОСТ вынь и покажи. И убеди, что это тот самый ГОСТ. А на казино я что-то не помню, чтоб был ГОСТ.

– Что вы имеете в виду?

– Тут Аркадий рассмеялся в лицо сбитому с толку собеседнику. – ГОСТ – это государственный стандарт.

– Я знаю, что стандарт. – Замдиректора упорно пытался выбраться из-под завала разящих аргументов. – Государственный. Я так понимаю, скоро бардаки начнем строить. На них тоже стандарт?

– Обя-за-тель-но. Какая разница, школа или бардак. В этом смысле. Разве не помните, как граждане из гостиницы Россия голыми во время пожара прыгали? Пожарники ко мне первому прибегут. Зачем им ответственность на себя брать?

– Ну, хорошо, – администратор окончательно сдался и показал, что готов работать конструктивно. – Спасибо, прояснили. Что дальше делать?

– А зачем вам что-то делать? – Задушевно спросил Аркадий. – Ваше дело какое? Людей встретить. Так? Накормить. Развлечь. Меня в том числе. А мое, – тут Аркадий нажал интонацией, – помочь вам, как лучше решить проблему. Для общей пользы. Так ведь при капитализме?

На это собеседник промолчал, не был готов еще обсуждать, как при капитализме. Вышла пауза. Аркадий продолжал.

– Вам нужно составить план реконструкции помещения? Нужно. Проследить, чтобы работа была сделана в лучшем виде? Кто в этом заинтересован более меня? Никто. Еще премию получим. Не сомневайтесь. Начальство будет на рулетку бегать. Самим неудобно, деток научат. Нужно только не пороть отсебятину, а сделать все грамотно, как следует. Для того оно и есть – авторское право.

Используя политику кнута и пряника, Аркадий вел разовор к нужному результату. Он был уверен в себе, как никогда. – Кто ваш заказчик?

– Немцы предлагают. С нашим, конечно, участием.

Аркадий про себя чертыхнулся. Давно пора было обзавестись визитными карточками. Он похлопал себя по карманам. – Визитку дома оставил. Запишите мой телефон. Что вы пока намерены делать?

– Ждем от немцев сигнала.

– Тогда так. Как только они объявятся, пусть свяжутся со мной. Я сам им объясню. Немцы законы знают, не то, что мы.

У покинул ресторан довольный собой. Еще бы, чуть не упустил свой шанс. Сейчас он был готов действовать. Над родиной занималась заря капитализма. А солнце, как известно, светит всем.

Почти за год до этого разговора случилось событие, обнаружившее с нынешним глубинную взаимосвязь. Именно это обстоятельство подсказывало теперь Аркадию, что, казалось бы, отдельные происшествия на самом деле далеко не случайны, а от звена к звену складываются в единую цепь и раскручиваются далее, повинуясь некоему единому замыслу Называйте это чувство интуицией – рудиментом великого инстинкта, большей частью утраченного, но Аркадий явно ощущал, что участие немцев в перестройке его ресторана не могло быть простым совпадением. То был случай , драгоценное стечение обстоятельств, которые где-то там, на планшетах звездных карт сошлись в единый замысел. Осталось разгадать его и победить.

Год назад отец Аркадия – человек явно немолодой, но бодрящийся и даже сохранивший, благодаря худобе, некое подобие военной выправки, принимал у себя друга молодости. Аркадий помнил того с младенчества, как дядю Осю. Ося был соратником отца по довоенному комсомолу (Когда это было? Удивительно даже вспомнить.), сохранил дружбу и в более поздние годы, но десять лет назад выехал из страны вместе со старшим сыном, овдовел и жил теперь в Германии. Старшему сыну у нас не давали хода, мешали с диссертацией, а в Германии он работал в большой клинике ухо-горло-нос и устроен был, как сказал теперь Ося, что давай нам всем Бог. Впрочем, Ося квартировал самостоятельно, не отягощал сыновнюю жизнь. Он оставался патриархом. Теперь в Германию переезжал и младший сын, обретавшийся до сих пор в Москве. Тот был зятем известного кинорежиссера, который бешено сопротивлялся эмиграции, держал, сколько мог, возле себя семью и даже теперь остался снимать, несмотря на отъезд жены и дочери.

Обо всем этом Ося сейчас рассказывал. Одет он был, как с картинки, – добропорядочный джентльмен в светлом кофейного цвета костюме, голубой рубашке и сандалетах – не случайных, а в тон. Собрать это все разом, да еще на пожилом человеке, которому, как говорится, впору махнуть на себя рукой – редкий случай, для этого точно нужно быть иностранцем. Ел Ося аккуратно, не то, чтобы не жадно, а совсем уже умеренно, что даже огорчает наших хлебосольных хозяев, готовых закормить дорогого гостя до дурноты. Отбирал ложечкой по кусочку, с видимым, как и положено иностранцу, безразличием к еде. А ведь знал, что старались к его приходу, отец Аркадия торт специально заказал. Конечно, Ося похвалил, но спокойно, даже, видно, задумался, будто припоминая забытый вкус, и только потом решил – возьму и похвалю. Ел деликатно, разложив на коленях полотенце, чтобы не закапать чаем красивые брюки, не проронить на них крошек. Пожил таки человек в Европе, успел. Известно, что долгое пребывание за границей оказывает эффект, подобный хорошему курсу физиотерапии. Кожа постепенно молодеет, разглаживается, принимает младенческий нежно-розовый цвет или наоборот, бронзовеет, как от горного солнца. Такая метаморфоза происходит непременно со всеми, причем, как клянутся сами эмигранты, не требует от них особых усилий, кроме постоянного пребывания в обширном географическом регионе, называемом у нас исчерпывающе просто – за бугром. В общем, Ося глядел таким молодцом, что глаз трудно отвести. В прошлом году он позволил сыну свозить себя в Испанию. Там присутствовал на корриде и видел, как бык насмерть забодал тореадора. Ося сочувствовал быку.