Игорь Киверин - Жиза. Маршрут: Пижма – Нижний Новгород

– Я понимаю, что, когда долго живёшь вместе, то начинаешь беситься из-за всякой херни, – говорил я Лене Окуневе, своей однокласснице, сидя в электричке рядом с Мордвиным. – Тут возьми любого соседа и каждый бы бесил меня по-своему.

Ну а с бабкой было всё плохо и тут я или Мордвин не были причиной. Она всё реже появлялась дома, плохо себя чувствовала, и в итоге я узнал, что она больна раком. Мама обнадёживала её, говорила, что люди с такой болезнью живут долго, а я надеялся, что это случится не при мне. Теперь всё чаще и чаще стали приезжать родственники, среди которых был Лёша со своей женой и именно он был инициатором, чтобы повысить квартплату, которая выросла теперь в 6500. Понять его можно было, ну а нам ничего не оставалось, как выполнять новые требования.

Как ни странно этот семестр пролетал для меня довольно быстро. Весенний семестр радовал солнцем, свежим воздухом, и учиться было при этом довольно легко. Но всё это казалось иллюзией, так как я не выполнял всё, что от меня требовалось. Я делал лишь то, что понимал, при этом у меня всё больше и больше накапливая долги, которым «руки» нельзя было найти. Последний месяц разрушил эту иллюзию и выжал из меня все соки.

По инженерной графике я так же и продолжал чертить всё на глаз, радуясь за то, что выполнял все чертежи. Никто не замечал, что размеры у меня были не похожи на правду, и я этим пользовался. Один раз нам попалась Павлова – самая строгая из преподавателей по инженерке. Один день она заменяла у нас Юматову. Павлова любила орать, ведь есть такие люди, которые любят пользоваться своим положением – вот она как раз была из тех. Она постоянно была чем-то недовольна, постоянно кричала на нас, нервничала.

– Что это такое?! – спросила меня Павлова, указывая на мой эскиз.

– Я не знаю, – ответил я, не поняв, на что именно она указывает.

– Вот и я не знаю! – прокричала она, и стала исправлять мои ошибки.

В этот день я подумал, что, если и Павлова не заметила самых ключевых ошибок, а именно размеров, то, может, и нечего переживать? И так я и чертил, занимаясь самым лёгким делом – подгоняя все размеры на глаз, пока все другие тщательно до миллиметра вычисляли грани штангенциркулем. Всё-таки один чертёж мне пришлось заказать, самый большой в этом семестре. Не умел я на ватмане ещё чертить. Конечно, к Копосовой я теперь не обращался. Теперь я нашёл другие «руки» – девушку – архитектора с ННГАСУ, которая быстро состряпала мне формат А-3. Когда все мои чертежи были готовы, я сдал их не без волнения, конечно, и получил «хорошо».

Жаль, что не по всем предметам так можно было схитрить. Если в прошлом семестре для меня инженерка казалась саамам сложным предметом, то теперь её место заняла физика – предмет по которому у меня не было сдано ни одной лабы. Уже был май, через месяц начинаются зачёты, а у меня так до сих пор они и висели в количестве четырёх штук. Колпаков швырял всё в наших знаниях и совершенно у всех были проблемы с ним. Это было настолько несуразно и глупо садиться перед ним и уходить совершенно ни с чем. Сдать мне ему было просто нереально, даже, если я и отвечал на все его вопросы чисто случайно, с подсказками, то потом мне предстояло сделать задачу прямо при нём и, само собой, на этом этапе я сдавался. Кому то крайне повезло и несколько моих одногруппников защитили 2 лабы просто, потому что помогли ему перенести нескорые вещи из одной аудитории в другую. Больше никогда он не просил ему помочь, я опоздал.

Начались серьёзные проблемы, времени оставалось мало. Я садился раз за разом к нему, но всё было тщетно. Тогда я решил ходить к нему на защиту и в другие дни, с другими группами. В первый день как некстати в Нижний приезжала мама, а я должен был передать некоторые свои вещи. Я уже смерился с мыслей о том, что не успею на защиту, как тут же передумал и выбросил эту мысль в автобус, успев перед этим передать вещи маме и уехать обратно в универ, хотя лень так ныла во мне.

Около Колпакова была небольшая очередь. Я сел рядом с ним и попросил, чтобы он принял у меня лабу. Он попросил подождать, а потом задал несколько вопросов и на удивление вышел из кабинета. В этот же миг посыпались подсказки от рядом со мной сидящих людей, и когда он вернулся я был уже во всеоружии. На вопросы мне удалось кое-как ответить, но потом Колпаков перевернул мою титульник от лабы и нарисовал там задачку. Я побыл какое-то время в ступоре, пока не увидел у другого человека решение к ней и с дрожащими руками всё переписал к себе.

– А ты, какой раз ко мне подходишь? – спросил Колпаков, когда ставил мне оценку в журнал.

– Седьмой, – ответил я.

Он очень удивился этому и усмехнулся. Я понимал насколько плохо моё положение, раз только сейчас я смог сдать первую лабу. Оставалось 2 недели до начала зачётов, когда я смогу ещё сдать ему все остальные? Задаваться этим вопросом постоянно мне поднадоело, так же как и переживать об учёбе. Я осознал, что нужно подходить к нему в любой момент, даже, если я ничего не знаю, потому что так у меня ничего и не выйдет. И сразу же после первой сданной лабы, я подошёл к нему и через минуту пошёл обратно, так как не смог ответить на первый же вопрос. Зато я запомнил этот вопрос, и у меня сформировалась своя собственная стратегия, как добить его и вывезти все эти лабы: просто сидеть около него и слушать, какие он задаёт вопросы, а потом смотреть какие даёт задачи, при этом запоминать ответы и пробовать потом отвечать и самому.

Опять полетели деньги – я через учителей в школе покупал решения к задачам по физике, которые фотографировал на лабах и одновременно повторял все вопросы, которые сумел записать на его защитах. Я подходил к нему почти каждый день, однако, одна оценка по лабам так и оставалась одинокой ото всех. Хорошо, когда у тебя есть голова, ты понимаешь физику или другие похожие предметы, но я был далёк от технического образования. Всегда считал себя гуманитарием, да и в школе учителя вдолбили мне это в голову. Ныть об отчислении мне уже надоело, я не сдавался и постоянно то и дело повторял задачи и ответы к вопросам Колпакова.

Наступила последняя неделя мая. Мы с Араратом объединились, и стали активно помогать друг другу. Он делал правильно, что просил помощи у других людей, тогда как я старался разгребать всё самостоятельно. Деньги особо уже не помогали, но я был готов дать хоть и пять тысяч, лишь бы кто-то другой за меня сдал все эти чёртовые лабы. Колпаку бесполезно давать деньги – были слухи о том, что ему предлагали и квартиру, и машину, но всегда он отказывался. Были так же и слухи, что у него погибла вся семья в автодорожной аварии, и после этого случая он стал таким, каким я его видел. Может быть.

– Так что там сложного, я почти все лабы уже сдала, – говорила мне Оля, когда я случайно встретил её с Наташей и рассказывал им про свои проблемы.