Наталия Никульшина - Белый Коршун

– Не имеешь ты никаких прав, тебе ясно?! – зло прошипела мама. – Пока ты несовершеннолетняя – я за тебя отвечаю! И мне решать, куда ты пойдёшь, и что будешь делать!

– Ну, раз так, то сама тогда и прибирай, – я развернулась к ней спиной, стараясь сдержать подступившие слёзы.

– Ты куда собралась?! – возмутилась мама.

Я пожала плечами, пытаясь выглядеть спокойной:

– К себе. Твои были гости, ты и прибирай, – не дожидаясь её ответа, я рванула в комнату и заперлась изнутри.

Всё, больше не стану ничего делать, раз нет у меня никаких прав! А если нет прав, то нет и ответственности, мамочка. И плакать я не буду, было бы из-за чего.

Взгляд упал на экран ноутбука, где висело сообщение от Пашкиной ненаглядной.

«Да сдался мне твой богомол! Не пишет, и замечательно! Можешь передать ему, что я очень счастлива, что он, наконец, отвалил! Себе его забери, овца!»

У меня даже рот открылся от прочитанного. Вот это хамло! А с виду – такая милая принцесса! Чего Пашка в ней мог найти?! А за Стадникова, кстати, очень обидно…

«Мне тебя жаль» – написала я, следом добавив эту неадекватную в чёрный список.

Общаться с ней у меня и до этого желания не было, а теперь – так вообще. Вот только… что теперь делать-то? Стоит ли Паше говорить о её сообщении? Я, вон, одной уже попыталась глаза открыть…

На следующий день мы, конечно, помирились со Светкой. В конце концов, она ведь мне дороже, чем какой-то там Влад, так что пусть сами и разбираются. Я же буду просто наблюдать стороны, и, что бы я ни думала – всегда поддержу подругу. Так ведь друзья и делают? Остаются рядом в любой ситуации. Говорят своё мнение, но остаются.

И, если уж быть честной хотя бы к самой себе, то… мне же вот Марину ни капельки бы жаль не было, только бы Илья стал моим, а не её. Страшно признаться, но я когда-то даже пришла к мысли, что, наверное, смогла бы убить Марину. Смогла бы, если бы Илья меня об этом попросил. Смогла бы, если б знала, что ему не будет больно. И плевать бы мне было на всех остальных. Так что, в принципе, я не имею права попрекать Свету за то, что она кем-то пользуется ради того, чтобы просто быть рядом с человеком, которого любит. У неё, по крайней мере, хотя бы все живы. Нет, у меня тоже, но… мало ли…

С мамой отношения у нас стали ещё хуже. После той ссоры она пожаловалась отцу на моё плохое поведение, и потом у нас с папой был серьёзный разговор. И я на него очень обиделась. Почему верят ей, а не мне? Что я такого сделала, что доверия у отца ко мне нет? Почему папа, говоря мне, что не ожидал от меня такого (уж не знаю, что она там напридумывала), всё равно верит маме. Он не ожидал, но сразу решил, что, как она сказала, так и было. Не стал даже разбираться, зачем? Папа ведь знает, что я – послушный ребёнок, разве нет? Когда я дала ему повод усомниться в этом?

В общем, теперь я буду сидеть дома, пока «не верну его доверие». Они даже с Димой поругались из-за этого! Конечно, я ему пожаловалась! И брат заступился за меня, но только толку это не дало. Я всё равно под замком (можно подумать, у меня до этого полная свобода была), так теперь ещё и Димка с папой не разговаривают. Но помочь мне брат больше ничем не мог, я обязана слушаться родителей, пока мне нет восемнадцати. Вот только неужели они не понимают, что теперь я точно сбегу от них при первой же возможности?

Стадниковы больше в гости к нам не наведывались, поэтому связаться с Пашкой у меня не получалось. Я пыталась ему звонить, но телефон был недоступен. На свою страницу в социальную сеть Паша тоже не заходил, видимо, всё ещё наказан. Мне кажется, или наши родители крайне несправедливы?

Кстати, я так и не смогла решить, говорить ли Паше то, что ответила мне его хамка, или просто сказать, что моё сообщение она прочла? По идее, вмешаться и открыть Паше глаза стоило бы, но имею ли я на это право? А молчать я право имею?

Понятное дело, что настроение у меня все дни после той небольшой посиделки в кафе было паршивое, а ещё катастрофически не хватало Ильи, его шуток и родных глаз. Я жутко соскучилась и даже подумывала сама ему позвонить, вот только повод так и не смогла придумать. Потом решила написать ему «Вконтакте», но проблема возникла та же: повода нет. Не спрошу же я просто, как у него дела! Глупо. И подозрительно. Всё, всё плохо!

Утром тринадцатого февраля я проснулась в ужасном настроении, как и всё последнее время. Светка вчера уговаривала меня извиниться и упросить маму отпустить меня на концерт, но… Да почему я должна это делать?! Да, мне хочется пойти, но и переступить через свою обиду я тоже не могу! За что мне извиняться?!

Но подруга очень просила, и разве я могу снова оставить её одну?! Тем более, она столько не видела Ваню… он заболел и в школе не появлялся уже две недели, но через Влада Света узнала, что выступать будет вся его команда. Кстати, оказывается, что Влад – руководитель их группы танцоров, что только добавило ему плюсиков с моей стороны, и если у Светки всё же включится голова, и она станет выбирать между парнями – я определённо буду голосовать за Влада.

В общем, я понимала, как ей тяжело без любимого, ведь сама испытывала то же самое, поэтому пришлось себя пересилить. Но действовать я решила через Диму, так надёжнее. С самого утра позвонила брату и попросила его договориться с отцом, чтобы меня отпустили. Если папа не будет против – мама не посмеет ничего сказать.

– Дим, я сразу с концерта вернусь в тюрьму, клянусь!

– Я попробую, но не обещаю. Ты же знаешь, что у нас не всё гладко сейчас. Да и вообще, – усмехнувшись, добавил Дима. – Во сколько тебе надо?

– Концерт в шесть. Я после школы – домой, потом соберусь и туда. Светка будет на такси, заберёт меня по пути.

– Ещё не отпустили, а у неё уже план есть! – рассмеялся брат. – Сейчас позвоню отцу, он дома ещё?

– Да, они завтракают с мамой.

– Хорошо, там все в сборе, значит, – зловеще ухмыльнулся он. – Давай, перезвоню, – Дима отключился, а я принялась ждать.

Сначала хотела спуститься вниз, и постоять за стеной на кухню, чтобы подслушать разговор, но потом решила, что не стоит. Будет хуже, если меня заметят. Пусть лучше Дима сам договорится. Я стала прислушиваться из своей комнаты, но в доме было тихо. По крайней мере, криков я не услышала, что дало мне большую надежду.

Через время он позвонил.

– В общем, слушай, – выдохнул брат, словно устал кому-то что-то доказывать. Хотя, наверное, так оно и было. – Добби свободен…

– Ура-а-а!!! – обрадовалась я, даже запрыгала, а он засмеялся.

– Да подожди ты, малявочка.

– Что такое? – насторожилась я.

– Ты чего не сказала, что вы уезжаете?

– Куда?! – не поняла я, не сдерживая в голосе паники.

– Не сказали даже? – удивился Дима. – М-да. В общем, они там собираются на дачу к кому-то, вроде как, дня на три точно. Я убедил отца, что учёбу тебе пропускать не стоит, поэтому тебя не берут.