Мария Семикова - Кодекс писателя

– Насколько я знаю, рукопись больше не редактировалась

– Следует ли из ваших слов, что вы были знакомы с автором?

– Я не был знаком с автором, только с его работой.

– Каким же образом к вам попала рукопись человека, который вам не знаком?

– Один из моих студентов проходит стажировку в издательстве. Он пишет диплом и наткнулся на интересный материал.

– Хорошо, – судья прищурил глаза. Необычные совпадения уже не удивляли его. Он знал, что возможно даже самое невероятное и с любопытством слушал очередную историю.

Прокурор встала.

– Разрешите задать вопрос эксперту.

Судья кивнул.

– Пожалуйста.

Прокурор повернулась к профессору.

– Над какой темой работает ваш студент?

– Особенности литературы двадцать первого века.

– Это слишком общий ответ. Вы можете назвать тему дипломной работы?

– Наш институт имеет особую специфику. Я не могу разглашать профессиональные тайны.

– Тем не менее ваши студенты проходят практику в издательствах, выпускающих книги для широкого круга читателей.

– Это естественно. Мы все живем бок о бок друг с другом. Изучаем, пытаемся помочь.

Судья вновь поправил.

– Уважаемый прокурор, задавайте вопросы по существу дела.

Прокурор вернулась к теме заседания.

– Что вы можете сказать о книге как специалист? Насколько рассуждения автора о жизни и литературе соответствует действительности, и не опасно ли внушать подобные мысли массовой аудитории читателей с разной психикой и мировоззрением?

– Любая прочитанная книга или рассказанная история, если она хороша и убедительна, производит встряску. Человек переоценивает свои взгляды. Он пытается мыслить и действовать, как понравившийся персонаж…

Прокурор прервала.

– Это мы знаем. Тем более все, что вы говорите, можно применить только к ребенку. Взрослого человека изменить сложно, – прокурор теребила авторучку. – Какой эффект в обществе может вызвать именно эта книга?

– Всего лишь противоречивые эмоции.

– Может ли она вызвать митинги, демонстрации, привести к революции?

Профессор расхохотался.

– Конечно, нет. История пока не знает революций, вызванной одной книгой. Это невозможно.

– Но ведь могут возникнуть поклонники, которые станут организовывать различные течения, общества.

– Это не исключено.

– Значит, опасность все-таки есть.

– Встреча с подобными людьми не более опасна, чем встреча с поклонниками Гарри Поттера.

– Вы можете ручаться за всех?

Эксперт подумал.

– За большинство.

– Что же может произойти с остальными?

– Они изберут литературу своей профессией.

– Вы шутите?

– Нет.

– А кто же будет шить одежду, убирать хлеб?

– Они же, когда поймут, что графоманство не их удел.

– То есть профессиональных писателей такая книга воспитать не может.

– Это же не учебник.

– И все же в ней есть призыв к действию.

Прокурор встала. Мимические мышцы, которые она напрягала всю жизнь, стягивали лицо, и со временем оно становилось меньше. С детства было понятно, что будет она успешным человеком.

– Уважаемый суд! – сказала она. – По-моему, профессор встает на сторону подсудимого, вместо того чтобы представить четкий анализ и дать оценку произведению.

Судья кивнул.

– Суд понимает, что ваше направление, господин профессор, имеет немало профессиональных секретов, которые вы обязаны держать в тайне. Но поймите, без вашей помощи наше представление о деле будет необъективным.

Профессор облокотился на кафедру.

– Любой начинающий автор работает на интуиции, которая неизвестно куда заведет. И это верный способ понравиться. Он упорно не желает составлять план. Предпочитает не видеть всех событий и обдумывает конец, когда история исчерпалась. Наш писатель точно такой. Он придумал много историй, но предпочел остаться ребенком в литературе.

Прокурор усмехнулась.

– Выходит, сам автор не знает, чем закончится книга.

Профессор взглядом усадил ее на место.

– Это единственный выход. Редкий автор может создать хотя бы несколько достойных книг. Обычно это одна, две, не больше. Потом взрыв сменяется скучным ремеслом. Не стоит забывать и то, что одни произведения создаются для удовольствия, другие для перенятия опыта, третьи для открытия нового, четвертые для изменения сознания.

– Что вы имеете в виду под изменением сознания? – уточнила обвинитель.

– Данный автор предпочитает четвертый вид и понимает под ним психотерапевтический эффект, например, выхода из сложной ситуации или довольно оптимистичный взгляд на жизнь. Он с легкость скачет по острию проблем и считает неприятности очередным приключением.

Адвокат поднял руку.

– Уважаемый суд! Раз речь зашла о психотерапии, у нас есть свидетель. Врач. Этот свидетель не был заявлен ранее, но он здесь, в комнате ожидания. Разрешите задать ему вопросы.

Судья обратился к профессору.

– Вы закончили?

– Да, ваша честь! Если понадобятся какие-то комментарии, я к вашим услугам.

– Спасибо, займите место в зале. У обвинения нет возражений против допроса следующего свидетеля?

Прокурор привстала.

– Нет, ваша честь!

– Секретарь, пригласите свидетеля.

Весь первый ряд был свободен. Профессор направился к скамье. Секретарь в это время громко произнесла:

– В зал суда приглашается свидетель врач-психотерапевт Рамштейн Игорь Осипович.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.