Елена Лебедева - В какой стране жить хорошо, или Сафари на «Большую пятерку»

– Удовольствие будет позже, – раскрыла секрет Лена. – Потом будет релакс, и не забудьте поговорить по душам.

Было девять вечера. К разнице во времени она никак не могла привыкнуть, поэтому в прямом смысле валилась с ног. Сославшись на усталость, Елена поднялась наверх и легла спать, оставив их втроем с начатой бутылкой водки и огурцами на тарелке. Уже засыпая, она старалась сделать какие-то выводы о сегодняшнем вечере, но абсолютно не могла сконцентрироваться… «Подумаю об этом завтра», – решила она, как Скарлетт О’Хара.

Утром Лена, как обычно, спустилась вниз и сразу поняла: что-то случилось. Дом как будто вымер, только из хозяйской спальни доносились приглушенные голоса. Открыв дверь, она увидела троих мужчин, лежащих рядом на супружеской кровати, с полотенцами на головах. В комнате сидели Трэйси и Сара – сестра Вилли. Бабушки не было, детей тоже. Видимо, старых и малых каким-то образом изолировали на время, чтобы не ослабить авторитет главы семейства. Увидев Лену, женщины сообщили, что с мужчинами произошло что-то неладное, потому что им было плохо всю ночь и сейчас они чувствуют себя ужасно. Женщины решали, вызывать врача или нет.

Причина была известна только ей. Она пошла на кухню, открыла холодильник. На полке стояла пустая банка из-под консервированных огурцов. Патиссонов тоже не было. В мусорном ведре валялась пустая бутылка из-под водки. Да, слабыми оказались американцы, улыбнулась Лена про себя. Вернувшись в спальню, она успокоила женщин: к обеду всё пройдет.

Они удивились ее познаниям в области медицины и спросили, как называется эта болезнь. «Я не доктор, но знаю, – ответила Елена. – Болезнь называется „похмелье“». Перевести это слово с русского она не могла. А они потом не смогли его повторить в разговоре с доктором. Насчет быстрого выздоровления ей сначала никто не поверил. Однако вызванный врач, как выяснилось, мог прийти только послезавтра, оставалось только ждать. Как и следовало ожидать, к обеду мужчины почувствовали себя лучше, а вечером Вилли подошел к ней и попросил не говорить жене настоящую причину их болезни. И потом добавил, что вчерашний вечер был самым душевным в его жизни…

Разница во времени с Россией составляла десять часов. И это для Елены оказалось самым большим испытанием. Она просыпалась в два часа ночи, а в три часа дня сознание просто выключалось. Она продолжала ходить и говорить, но это была не она. Учитывая ее скромные познания в английском, такое постоянное состояние зомби могло сорвать весь план раскрытия секретов, ради которого она сюда приехала.

…Первой в плане посещений фирм стояла швейная фабрика. Настоящая американская фабрика, основанная прадедушкой сегодняшнего владельца. На этой фабрике шили формы для девочек частных школ. Из года в год ни фасон, ни расцветка не менялись. Юбки в складку и жилетки для девочек из ткани «шотландская клетка». Только на этой фабрике гарантировали качество: полоски по боковому шву юбки и плечу жилетки всегда совпадали!

Такова была первая информация, которую с гордостью преподнес ей нынешний потомственный владелец фабрики Джон Дик. В его внешности не было ничего особенного: невысокий рост, одет в обычные синие джинсы, какую-то зеленую линялую толстовку и ярко-красную бейсболку, которая завершала образ богатого наследника. «Не буду судить по одежде. Вдруг у этого человека ума палата», – решила Лена.

Перед посещением фабрики предполагался ланч, и Джон пригласил ее, как он сказал, в ресторан «с видом на великую реку». Они сели в его машину и через полчаса остановились на набережной маленькой речушки с водой желто-коричневого цвета. Он спустился по деревянным ступенькам к воде, зачерпнул ее рукой и, преклонив колено, с пафосом произнес:

– Это моя река Огайо, я люблю ее и горжусь, что живу на ее берегу!

Решив ничему не удивляться, Лена постаралась приглядеться, но зрение ее не обманывало: это была обычная речушка с грязной водой, шириной метров двести. Она оглянулась, как бы ища в окружающем пространстве что-то, что придает значимость этому месту. Рядом было только небольшое здание ресторана.

…Елена жила на берегу Волги. Стихи «О Волга!.. колыбель моя! Любил ли кто тебя, как я?» она знала с детства. В школе она учила, что Волга – самая длинная и самая широкая река в Европе, но это были чистые знания, которые существовали отдельно и не влияли на ее жизнь. В ее городе в самом узком месте ширина реки составляла три километра. Лена не знала, любила ли она и испытывала ли чувство гордости за «свою» реку. Волга всегда была в ее жизни. А когда что-то существует всегда, этого не замечаешь. Если она приезжала в город, где не было реки, то мысленно жалела людей, которые там живут. О том, как им не повезло, она никогда им не говорила; они же не виноваты.

Лето в ее городе было настоящим и достаточно длинным – с мая по сентябрь. Было жарко, но комфортно жарко, как и должно быть летом. Обычно одна неделя выдавалась особенно жаркой, и все говорили: «Ну что это за лето такое? Жаркое ужасно, вот бы дождь прошел!» Дожди были – теплые, летние, иногда даже проливные, но это случалось один или два раза за лето. Тогда говорили: «Ну что это за лето? Дождь целый день, хоть бы солнышко выглянуло!»

Такой климат позволял поспевать не только яблокам и грушам, но и клубнике, малине, винограду, абрикосам, дыням и арбузам. Обычно в понедельник все обменивались друг с другом сведениями о том, как провели выходные. Все отдыхали по-разному: на даче, на пляже, на рыбалке, на турбазе, на катере, на яхте, в кафе на набережной. Но неизменно получалось, что все были на Волге.

Выходные Елены проходили на даче подруги. Дача построена на высоком берегу Волги, что называется, на первой линии. Пляж был внизу, но вид с высоты холма – семь километров воды с островами – великолепен. Волга каждый день была разного цвета. В зависимости от настроения солнце изменяло оттенок воды от ярко-синего до серо-стального. Ветер и облака вносили в картину движение, птицы отвечали за звук, а деревья и цветы добавляли к запаху реки пряные ноты. И хотя Лена не считала себя романтиком, этот фильм формата 3D можно было смотреть часами. Летом вода в Волге прогревалась до двадцати пяти градусов. Но даже во время цветения в июле она не была такого грязно-желтого цвета, как великая река Огайо. Только сейчас к Лене вдруг пришло чувство гордости и какого-то превосходства. Она подумала снисходительно: «Джон же не виноват, что здесь родился…»

За обедом не произошло ничего примечательного. Еда была без затей, даже, можно сказать, никакая. Необычным был размер порций – в два раза больше обычного. «Много невкусной еды – это гораздо хуже, чем мало невкусной еды», – пришла к неожиданному выводу Елена. Потом, правда, решила: так как ресторан не может быть плохим, то проблема в ней – просто она не понимает вкус еды из-за разницы во времени. Сейчас по ее биологическим часам было два часа ночи.