Вадим Каменский - Золотой колодец. Избранные рассказы

Шлейф огня и дыма полыхнул из мессера. Выходящего из «мёртвой петли» самолёт потянуло в сторону нашего фронта. Раненый асс отчаянно пытался развернуть свой самолёт, но его неотвратимо уводило в нашу сторону.

Мгновенно сообразил, что мне следует лететь следом, как можно ближе к подбитому асу, ведь, не станут же они стрелять по своему самолёту?

Мой расчёт оправдался полностью: по мне не сделали ни единого выстрела, хотя подбитого аса неотвратимо несло к земле. Его самолёт упал и взорвался на нейтральной полосе.

А у нас был приказ: при малейшей возможности сесть рядом с подбитым самолётом и попытаться завладеть планшеткой лётчика, где могут быть важнейшие секретные данные о противнике.

Быстро оценив обстановку, я приземлился рядом со сбитым самолётом подбежал к горящей машине. Колпак кабины отлетел при падении, лётчик в фуражке был уже мёртв, почти вывалился наружу. К руке была пристёгнута планшетка на золотой цепочке. Попытался сдёрнуть её с руки лётчика, но она была закрыта на спецзамочек. Выхватив из кобуры «ПМ», выстрелами в упор отстрелил лётчику кисть, сорвал планшетку с документами. Сбоку у аса заметил этот кортик, который взял на память в качестве трофея. В армии это считалось мародёрством и сурово каралось, вплоть до расстрела. Штурман взял, упавшие с руки лётчика, красивые швейцарские часы.

К самолёту бежали от окопов немцы, стреляя на бегу из шмайсеров. Под прикрытием нашего бронированного «Илюши», мы перевалились в кабину и, благополучно оторвавшись от земли, вскоре были на своём аэродроме.

Документы в планшетке оказались чрезвычайно важные: карты дислокации немецких аэродромов на линии фронта в 600 километров!

Я должен был получить звание Героя Советского Союза, но особисты зарубили этот приказ на основании того, что я был крымским татарином. Мне дали только орден Отечественной войны 1 степени, а штурману – второй.

Кортик оказался именным. Вот, смотрите, усто Вадим, здесь гравировка фамилии и имени аса и цифра «200» за сбитых 200 советских самолётов!

В планшете было ещё представление Герингом этого лётчика к награде вторым Железным крестом (высшая военная награда в фашистской Германии) за 250 сбитых наших самолётов, фото на память вместе с Гитлером, первый Железный крест, толстая пачка квитанций денежных переводов на адрес жены в Берлине рейсхмарками за каждый сбитый наш самолёт. Как подсчитали финансисты в штабе армии – громадная сумма!

Конечно, я принял от Калифа этот драгоценный подарок и решил сразу же отнести его в свою однокомнатную служебную квартиру, которую недавно мне дали на заводе. Михалыч поставил туда новые замки, посчитав, что это пока у меня самое надёжное место. И только повесил его на ковёр, как раздался звонок в дверь. Я в этой квартирке ещё ни разу не ночевал и не ожидал никаких гостей, но открыл дверь. На пороге стояли Женя и его друг – Первый секретарь горкома:

– А я с Евгением Ивановичем, заехал к Вам в мастерскую, чтобы пригласить поужинать с нами. Евгений Иванович рассказал мне, какие у Вас великолепные знакомства в правительстве Назарбаева и какие вы им щедрые подарки преподнесли. Уж, не собираетесь ли Вы, Вадим Александрович, принять их предложение и уехать работать у них министром горно-рудной промышленности республики?

– Не раньше, чем через год: у меня ещё здесь, в Узбекистане дел невпроворот, только не в качестве министра, а главного советника Славского по горному делу. Он мне сказал, что сам полетит к Назарбаеву, представит меня ему, чтобы выполняли все мои распоряжения, как его собственные. По Скажу о подарках, которые вручил моим друзьям в Казахстане. Готов ответить за разбазаривание государственного металла не по назначению. Пусть вычтут из моей зарплаты, она у меня сейчас немаленькая, как-нибудь переживу убытки.

– А как думаете я должен поступить, получив, вот такую телеграмму:

– «Убедительно просим Вас, содействовать срочной командировке в распоряжение ЦК Компартии республики Кромм Вадима Александровича по личному приглашению Первого секретаря Назарбаева Норсултана Назарбаевича», – и его личное факсимиле».

– Неужели Вы думаете, что как только меня поманят пальцем, брошу все свои дела в двух огромных комбинатах, рекультивацию пустыни после уродования её, почти 15 лет, роторными гигантами, своё новое хобби – оформительскую чеканку и обещание Евгению Ивановичу выиграть Всесоюзный смотр-конкурс на лучшую автобазу в стране? По-моему, нужно больше доверять своим работникам! Я ни разу, кажется, не подвёл Вас, за время всего нашего знакомства, а вот, Вы не спасли меня от досрочной тюрьмы. Какой ЦК утвердит меня на должность министра с моим уголовным прошлым? И не забывайте, я – не член Компартии. Никогда им не стану по причине репрессированных родителей – поволжских немцев. Уж поверьте, если бы в своей нелёгкой жизни я преследовал шкурные интересы и строил карьеру, мы бы сейчас не разговаривали на пороге этой жалкой квартирки.

– Да, квартира не по размеру Ваших многочисленных талантов, но жить в ней можно!

– Можно жить и в бочке Диогена, но там, в Древней Греции. Здесь, в нашей стране, я не испытываю ничего, кроме унижения. Почему государство имеет право распределять квартирные метры по принципу:

«Этому – даю, а этот – подождёт 15—20 лет! Этот должен жениться для трёхкомнатной квартиры и иметь 2—3 детей!»

Что, все деньги идут на защиту Родины от внешнего врага? И кого вы защитите, если очень скоро униженное и обиженное поколение деградирует и не будет способно больше ни на что, кроме примитивных инстинктов выживания?

– С Вами трудно вести диспут. Вашей логике, закону построения мысли позавидовали бы философы Древнего мира. Как типичный представитель государственной власти, поднимаю обе руки и сдаюсь! Что это за кинжал висит на ковре? Можно полюбопытствовать?

– Да, пожалуйста, смотрите! – я взял кинжал и подал ему в руки, хотя внутри у меня всё похолодело:

– Знает ли Евгений об этом кинжале? Ведь, он много лет работал рядом с Камюром, которого ни в коем случае нельзя было подставлять. Он, вроде бы, нелегально присвоил себе этот трофей, а эти партийные деятели пойдут на всё, на любую подлость, чтобы завладеть таким необычным предметом.

– Боже, мой! Да это же именной клинок-кортик фашистского аса! Вот здесь, под свастикой, мелкой гравировкой его имя, фамилия и цифра «200». Да это же, 200 сбитых им, советских самолётов! – в восторженных словах Первого секретаря было неподдельное восхищение подвигом фашистского аса, легко отправившего на тот свет каких-то 200 неумёх-растяп.

– Только сам Гитлер мог вручать такие награды вместе со своим «Железным крестом»! У Вас, случайно, его нет? Откуда у Вас это чудо?