Елена Артамонова - Будьте прокляты, палачи

Дом наполняли сумрак и холод. Пригласив Иду с Игором в гостиную, Уилсон затопил камин, а потом ушел на кухню. Гости остались одни. Игор настороженно озирался по сторонам, ежась под взглядами незнакомых людей, запечатленных на множестве развешанных повсюду фотографий. Книги и фото, фото и книги… Одну стену гостиной занимал громадный стеллаж, битком набитый толстыми томами, заглавия которых были написаны на незнакомом языке. А внимание Иды привлекла фарфоровая кукла с покрытым трещинами лицом, словно человек, удобно расположившаяся в уголке дивана.

– Игор, смотри… Наверное, она принадлежала дочери господина учителя, – прошептала Ида. – Хотя, вроде бы, у него нет детей. А может быть, девочка умерла, и… Страшная кукла, трещины, как черные шрамы…

Ида шепотом рассуждала о таинственной кукле, но Игор думал о своем, пытаясь понять, что за человек господин Уилсон. Вскоре в гостиную вернулся учитель с подносом в руках, на котором лежали какие-то сладости.

– Рассаживайтесь за столом, молодые люди. Чувствуйте себя, как дома.

Учитель всеми своими действиями демонстрировал благожелательный настрой, но Игор не мог отделаться от ощущения, что попал на вражескую территорию, где его поджидают неведомые опасности. Мальчик был любознателен и открыт для мира, однако все, связанное с учебой в школе, вызывало у него резкое отторжение. Судя по тону господина Уилсона, учитель собирался поговорить с непутевым учеником «по-хорошему», вразумляя и направляя на путь истинный. Игор понимал это и, сидя в напряженной позе, с неприязнью ждал начала «душеспасительной беседы», так и не притронувшись к лежавшим на столе бисквитам и налитому в изящную фарфоровую чашку чаю. Иное дело Ида, – с учебой у нее было все более-менее в порядке, и она беззаботно болтала с учителем, легко освоившись в уютной обстановке его дома.

– Знаешь, Игор, из тебя получился неважный ученик, но я всегда знал – ты способный парень. Проблема в другом: ты не хочешь принять то, что дано, и этим усложняешь себе жизнь.

Игор хотел сказать, что ненавидит мир, в котором можно арестовывать таких, как Ян, что ему хочется кричать от душевной муки и крушить все на своем пути, но промолчал. Не из осторожности, просто учитель все равно бы не понял его, ведь он сам был частью этого чуждого, злого мира. А Уилсон бросил в чай еще один кусочек сахара и неожиданно для слушавших его подростков так закончил свою мысль:

– Да, Игор, ты сам усложняешь себе жизнь, но в этом не твоя, а наша вина, ведь в школе мы вынуждены вдалбливать ложь в головы учеников. Отсюда – отторжение. Юные сердца не могут принять обман. Скажите-ка, молодые люди, что вы знаете об истории современной Евразии и арийской расе?

– Арийской расе?! – гости переглянулись, а затем, заподозрившая неладное Ида торопливо заговорила, повторяя, как на уроке, привычные, хорошо заученные фразы. – Арийцы – высшая раса людей, спасшая человечество. Другие, низшие, народы из-за своей неполноценности сами портили себе жизнь, поэтому арийцам пришлось прийти им на помощь. Великий Гитлер спас мир, принес свободу, спокойствие и счастье. Правда, расчищая жизненное пространство для арийцев, некоторые народы-паразиты пришлось уничтожить, они, как язва, разъедали здоровый организм. Но это было сделано ради всеобщего блага. Теперь все счастливы, и мы, неарийцы, унтерменши [1] Недочеловек (нем. Untermensch – Унтерменш) – расистско-евгенический термин из идеологии национал-социалистов. Нацистская пропаганда использовала его, чтобы описать «низших людей» – евреев, цыган, славян и так называемых «Mischlinge» (полукровок). , должны быть благодарны за все великой Германии, любить и чтить высшую расу, без которой мы бы не достигли того благополучия и процветания, что имеем сейчас. Вот… Так в учебнике написано…

Глаза Игора сверкнули, – слушать нацистский бред из уст осторожничающей Иды было невыносимо.

– Арийцы, это те, кто уничтожают и унижают нас, твердя о том, будто мы неполноценные люди, генетически предрасположенные к какому-то злу, которое никто в глаза не видел. Так они заботятся о нас. Арийская раса – это раса убийц.

Ида похолодела. В душе она соглашалась с Игором, но исключение из школы стало бы меньшим из наказаний, которое грозило за такие речи. А Игор говорил это в глаза учителю – человеку, каждый день вбивающему в их головы идеи о превосходстве арийцев! Это была катастрофа. Но Уилсон даже бровью не повел, словно с самого начала ожидал услышать подобный ответ.

– Очень удобный тезис: чудовищная коммунистическая угроза вынуждает принимать экстраординарные меры, ограничивая фундаментальные права и свободы граждан ради их собственной безопасности. Поскольку генетически неарийцы более подвержены влиянию деструктивных сил, государство обязано держать их под жестким контролем и принимать все меры воздействия, вплоть до физического уничтожения, оберегая спокойствие и благополучие чистокровного населения, да и большинства самих безмозглых недочеловеков. Звучит по-своему логично…

– Это нечестно!

– Игор, ты достаточно взрослый человек и должен понимать, что честность к политике никакого отношения не имеет. Миром правит не справедливость, а сила. Когда-то мы проиграли и с той поры превратились в узаконенный объект для охоты. А для того, чтобы иметь моральное право на убийство, и был придуман миф о превосходстве арийской расы над другими.

– Вот поэтому я и ненавижу арийцев!

– Да, но при этом руководствуешься тем же расовым подходом, что и нынешний режим. Ариец плох только потому, что он ариец. Ты рассуждаешь, как нацист.

– Но… – Игор окончательно растерялся, не зная, как ответить учителю, который то ли смеялся над ним, то ли заманивал в ловушку.

– У зла много имен, Игор, одно из них «фашизм». Но, поверь, происходящее ныне случалось и раньше. Меняется форма, суть остается неизменной. Столетие уходит за столетием, на смену одному тысячелетию приходит другое, а люди продолжают творить зло. И вся история человечества – это история убийств невинных и торжества лицемерия. Никто не любит вспоминать прошлое, ведь оно как зеркало отражает сегодняшний день. Страшно смотреть в зеркало, если знаешь, что увидишь там монстра. Но я профессиональный историк, и, возможно, этот урок станет самым важным в моей жизни. Да и вам, молодые люди, он пойдет на пользу. Кто знает, вдруг вы все же поймете, что нельзя противостоять неизбежному? Это все равно, что бросить вызов законам природы. Можно сколько угодно на словах отрицать закон всемирного тяготения, но если взбунтоваться против него и прыгнуть со скалы, смерть неминуема. Законы развития общества, законы, по которым живет человек, то, что заложено у него внутри, также невозможно изменить. Вы полны иллюзий, готовы броситься в бой, а я хочу рассказать правду, чтобы вы осознали суть происходящего, поняли, приняли и смирились. Ведь никто не приходит в отчаянье от того, что не может дышать под водой, как рыба. Он или остается на берегу, или берет акваланг.