Лариса Сафо - Хроники Дерябино в трёх частях. Часть 3. Дуплет

Свой предсмертный выход в свет Сталин совершил в Большой театр. И балет этот стал финальным спектаклем, который вождь народов видел в своей жизни. А в день смерти Брежнева отменили трансляцию хоккейного матча. Вместо него опять же по всем экранам шёл балет «Лебединое озеро». И в приснопамятном одна тысяча девятьсот девяносто первом году в самом начале потешного путча по телевидению весь день крутили именно этот спектакль.

Не просто же так кумачовый флаг страны Советов был спущен в полной темноте двадцать пятого декабря одна тысяча девятьсот девяносто первого года с Кремля – резиденции слившего Советский Союз президента. Свет выключили специально и вели себя подобно татю в ночи. Через двадцать минут так же в полной темноте над Кремлём ястребом расправил крылья стяг Российской Федерации. И лишившийся могучей державы народ наутро проснулся в другом государстве. Почему бы разжиревшей на казённых гешефтах элите не выкинуть очередной фортель во мраке ночи?

Вот горожане и замерли в ожидании напастей, а равно злоключений от прозаических явлений жизни. Так многострадальная Анна Каренина погибла под колёсами поезда только потому, что Лев Толстой считал железные дороги всемирным злом и закатом патриархального уклада. В то время как они уже опутали нитями центральную часть Российской империи.

В изменившее привычную поступь городской жизни утро славянский бог солнечного светила Хорс зело прогневался на мирян, спрятавшись за кучевыми слоистыми облаками. Подобное представителю языческого пантеона умонастроение обуяло и редактора городской газеты «Особый путь» Валерия Ивановича Гудкова. Невзирая на то, что рождённый секретаршей Люси бутуз радовал новоявленного отца каждодневно. Наречённый Владимиром младенец бодро сосал материнскую грудь, проявляя тягу к традиционным ценностям.

Выбор имени грудничка был предопределён глубокими познаниями русской истории издателем печатной продукции. Мнилось ему – сына ждёт достославное будущее. Владимир Мономах собрал земли русские в один кулак, Владимир Ульянов сомкнул его после Февраля ещё крепче, а Владимир Путин прижал сжатые персты к чекистской груди в готовности дать ворогам сдачи хоть в уличной подворотне, хоть в гальюне.

Все злокозненные попытки тёщи назвать внука Борисом барометр общественного мнения в лице Гудкова решительно отмёл, ибо зорко следил за направлением умов. На льстивые уговоры исповедавшей либеральные взгляды старухи образованный зять неизменно отвечал: «При Борисе Годунове на Руси случился трёхлетний голод, а при Борисе Ельцине ограбили народ. Ленин отбирал фабрики в пользу государства, а первый Президент России отдавал заводы гнилым ларёчникам».

И в обстановке редакторского кабинета с прошлого года ничего не изменилось. Правда, повинуясь приметам времени, блюститель социальных порывов извлёк из шкафа помещённый где-то между парадными туфлями и кедами портрет Николая II на свет божий. Засим водрузил царственный лик на стену за исполинскими напольными часами. При каждом выскакивании кукушки репродукция последнего русского самодержца колыхалась, норовя явиться миру то верхним, то нижним краешком. На что нервные сотрудники редакции опасливо вздрагивали, тут же раболепно возведя глаза на суровое чело российского Президента над головой шефа.

В этот утренний час Валерий Иванович хмурился и негодовал подобно славянскому божеству Перуну. Перед ним «воплощённой укоризной» стоял политический обозреватель газеты Аркадий Самуилович Гладышев в образе проводника английского влияния на русскую оппозицию в царской говорильне Милюкова. Имитатор кадетского трибуна разразился пламенным спичем в духе «Глупость или измена?». Говорят: именно сия речь в своё время дала старт приведшим к крушению православной империи бедствиям.

И будучи ярым сторонником партии порядка, подголосок оной Гладышев брызгал на редактора изустной ядовитой слюной подобно варану с экзотического архипелага острова Ява:

– Почему вы не даёте хода моей статье о ползучих попытках отдельных государственных деятелей реставрировать в стране монархию? Уже в прошлом году Банк России стал выпускать монеты с изображением имперского орла со скипетром и державой в лапах вместо жалкой особи с рахитичными конечностями! И я с этого места не сдвинусь, пока не получу внятного ответа.

Сидевшая крепко на стульях вокруг начальственного стола остальная пишущая братия поникла головой, приняв скорбный вид анахоретов. Кроме раскрасневшегося лицом репортёра криминальной хроники Алисы Ковалёвой – та безуспешно пыталась сковать узами Гименея отпрыска дворянского рода, частного детектива Антона Поветкина.

– И что с того? – скосив правый глаз в сторону напольных часов у стены, встрял в полемику экономический обозреватель «Особого пути» Корней Валентинович Пряхин клевретом шефа. – Иван III утвердил на гербе изображение двуглавого орла, как символ гармонии земной и небесной власти. Это уже позднее умники придумали: мол, первый орёл смотрит на Запад, а второй – на Восток. Надо просто вернуться к первородному осмыслению нашего герба!

– Давно пора! – распалился заведующий отделом писем и по совместительству потомственный либерал Игорь Антонович Мошкин с брезгливым выражением холёного лица старорусского помещика по отношению к безродным смердам. – У нас главное лицо государства – господин Президент и товарищ Главнокомандующий одновременно.

Верчением головы из стороны в сторону ниспровергатель затвердевших устоев привлёк внимание редакционных писарей к своей особе, оглоушив коллег подстрекательным откровением:

– Так и до Геркулесовых столбов дойти можно, сиречь до абсурда. Для внешнего мира – мы демократия, а для внутреннего употребления – аракчеевщина какая-то. Одних только полицейских на тысячу человек в России почти в два с половиной раза больше, чем в Америке и в четыре раза больше, чем в Германии!

И тут в атмосфере кабинета ощутимо запахло поднятой метлой крамолой, а где-то в отдалении послышался собачий лай. Валерий Иванович стремительно вскочил глыбообразным телом с кресла, осадив порывистый бег хулительных наветов ямщицким торможением:

– Тпру! Тпру! Вы бы ещё опричнину вспомнили. А в России заключённых в три раза меньше, чем в Америке, и вдвое меньше, чем при первом Президенте России. И вообще – наш современный лидер, что для патриотов, что для либералов – свой в доску человек. Примите это за данность, и прикройте рот рукой.

Пронзив кинжальным взором зарвавшегося провокатора, редактор легального издания плюхнулся на своё место. Засим Валерий Иванович назидательно обозрел ущемлённых начальственным гневом сотрудников, сочтя нужным наставить коллег на путь истинный: