Ольга Муравич - С Земли нельзя спрыгнуть

ПРОЛОГ

Я сижу за письменным столом и собираюсь писать очередную сказку. Передо мной лежит тетрадь. Слева от меня – окно, сквозь которое светит яркое весеннее солнце. На голубом небе – ни одного облачка. Окно приоткрыто, и поток свежего воздуха вливается в комнату. На белом тетрадном листе отражается тень какого-то движения. Смотрю в окно – ничего движущегося нет. А на листке по-прежнему «бегут» струйки легкого дуновения, словно кто-то невидимый дышит и волны этого дыхания переливаются по белому тетрадному полю. Зрелище совершенно завораживающее… Загадочное движение это откликается в моём сердце удивительной легкостью, радостью, детским восторгом перед волшебством жизни. Не в силах отвести взгляд от этой чудесной «живой» картинки я вдруг понимаю, что на листочке в клеточку отражается ветерок, влетающий в приотворённое окно. Изображение струится, меняя очертания, ни на мгновение не останавливаясь… Вот она – тайна и счастье жизни: если взгляд твой внимателен, можно увидеть даже кажущееся невидимым движение воздуха. На письменном столе отсвечивается колыхание шторки, танцуют тени зелёных листочков, вытканных на занавеске, а поверх всего стремительно летит сама жизнь – движение воздуха. И душа мчится ввысь! Я вижу миг, называемый «сейчас». В эту самую секунду я живу в настоящем и чувствую его. Прикрываю окно, и движение на листке замирает. Тени становятся неподвижными. Какое чудо!

Друзья, откройте окно вашей души, и вы увидите, как дышит и движется сама Жизнь!

«ПО МНОГОЧИСЛЕННЫМ ПРОСЬБАМ…»

У меня есть чудесный двоюродный брат (родился в день сдачи мною школьного выпускного экзамена по физике). Значит – младшенький, значит –современно-продвинутый «нигилист-пофигист». Конечно же (см. экзамен), он – физик, т.е. «технарь».

Двенадцать лет тому назад я приехала к нему в гости в прекрасный город за границей. Среди удивительных путешествий, экскурсий, развлечений, отдыха на источниках и прочих «диснейлендов», среди его очень важной работы и семейных дел нашлись два поздних вечера (когда и его, и мои дети были уложены спать), которые мы посвятили восторженному общению. Кузен основательно подготовился к нашим полуночным посиделкам. К беседе прилагалось пиво разных сортов – очень вкусное, изысканные морепродукты, в том числе огромный краб, только что выловленный в море, сваренный и привезённый нам в дар, а также вечерняя прохлада на смену раскалённому летнему дню, аромат плодовых деревьев, растущих под окном, неумолчное пение цикад и уютные шелковистые бамбуковые циновки. Всё это создавало неповторимый волшебный мир.

Интересен диалог молодого физика и «умудрённого» 20-летней (на тот момент) практикой адвоката, увлечённого новым позитивным мышлением и искренне желающего всех увлечь этим новым. Интересен… (ха-ха!) – не то слово!

Адвокат (он же позитивный психолог и где-то даже «метафизик!»), как правило, лирик по природе своей. Физик, как правило, – не лирик (даже если «уважает» творения БГ или группу «Accept»). И когда адвокат (он же позитивный психолог) говорит о личной ответственности за всё происходящее с нами, Вселенной как источнике энергии и знаний, о Новом времени освобождения от предрассудков, консерватизма, отрицания очевидных для «нефизика» вещей, о том, что, если посмотреть с точки зрения квантовой физики… (это физику-то!..), – физик «взрывается!». «Полный бред, чушь, абсолютно некорректное использование терминов, подмена тезисов», – возмущенно говорит он. Попытки адвоката, то робкие, то настойчивые, убедить физика, что новое открывается не только физиками, не имели успеха. Даже пример с Джордано, которого, в своё время, вообще сожгли на костре, а потом-то(!) всем стало понятно, что он был прав(!), привел к ироничным замечаниям. Кузен раздражённо воскликнул: «Смешно слушать, мол, измени отношение к ситуации, и она изменится». И добавил что-то совсем уж из курса то ли Льва Ландау, то ли Петра Капицы про «коммутатор двух операторов». Довольный собою, сей учёный муж резюмировал: «Лирикам легко заморочить голову!»

Адвокат с подступающими от обиды слезами (молодежь не понимает прекрасные и очевидные истины…) огорчается своему неумению доступно объяснить физику суть новых идей, позволяющих гармонично изменить жизнь, и замолкает. Она видит, что ситуация явно накалилась, и переводит разговор в другое русло: «Пиво – классное, особенно вот это… Плесни-ка, друг, мне ещё немного!»

«Зачем затеяла разговор на эту тему?» – ругала себя я. Мой папа любил напевать слова из доброй старой песенки: «Разговор на эту тему портит нервную систему, и поэтому не стоит …огорчаться». Но я огорчалась от того, как трудно всё новое, радостное, светлое пробивает дорогу в жизнь. Невольно вырвалась клятва: «Никогда больше не стану говорить с «технарями» о тонких душевных материях, новом позитивном мышлении … etc» (в детстве и юности, читая классиков, обожала, когда в конце строки стояло etc – et cetera, что, как выяснилось, обозначало весьма прозаическое «и так далее»).

Клятва держалась… до утра, потому что на следующий день молодой ретивый физик вдруг сказал:

– А почему бы тебе не написать обо всём, о чём ты давеча «вещала» мне?

– ???

– Действительно, написать книжицу про всё это, ведь ты так убедительно и складно говоришь!

Вот тебе и БГ, вот тебе и «Accept»!..

– Да что ты? (это адвокат – в волнении и легком смущении). Об этом написаны десятки, сотни, нет, даже «тыщи» книг очень умными людьми. Эти книги печатают в издательствах, их читает множество людей… А я, что я нового могу сказать? Уже так много обо всём этом написано!

– А ты напиши именно так, как ты об этом рассказываешь, – с юмором, через свой опыт и опыт изменения жизни у тех, кто приходит к тебе на консультации. К тебе ведь с этими вопросами обращается множество людей?!

Адвокат соглашается. Да, действительно. Много лет люди приходят за советом уже не только по юридическим вопросам. Они интересуются, как нормализовать ту или иную ситуацию, поменять отношение к чему-либо, как сделать правильный выбор, принять новое решение, изменить свою жизнь. И каждый получает нужный результат. Новый путь становится естественным. Человек понимает, что он хозяин своей жизни!

– Вот-вот, это как раз и нужно, – говорит физик.

– Но я не умею писать коротко («длиннописание» было развито ещё в аспирантуре), а длинно может быть не интересно. Вот стихи я пишу с удовольствием – и короткие, и целые поэмы, и даже на заказ. А прозу… не могу себе представить,… да ну,… что ты придумал?!

Но физик продолжал настаивать.

После нашей встречи с братом прошёл год.

Время от времени кто-нибудь – после консультаций, дружеских бесед – просит почитать меня мои стихи, после чего твёрдо заявляет: «Так, это всё тебе (Вам) надо издавать!!!»