Виктор Кустов - Провинциалы. Книга 4. Неестественный отбор

– Сегодня уже не получится. Завтра у меня встреча с министром, надо подготовиться. Я тебе завтра позвоню. Ты после шести дома?

– Звони после семи. Я буду ждать.

– До завтра.

– До завтра.

«А может, поехать?» – подумал он, положив трубку и ощущая, как стучит в ребро бес. Все-таки когда-то она ему нравилась. Гибкая, капризно-надменная спортсменка на берегу теплого Каспийского моря… Правда, это было давно. Когда и он был тонким и трепетным…

Он вспомнил их последнюю встречу в Москве, ее расплывшуюся фигуру довольной жизнью столичной дамы, оценивающий взгляд: достоин ли этот провинциал разговора – и решил, что за эти годы вряд ли она изменилась в лучшую сторону, скорее, в худшую. Да и поговорить им не о чем – нет ни общих тем, ни общих знакомых, кроме тех давних, оставшихся в солнечном прошлом, о которых они оба ничего не знают…

И вновь набрал номер Натали.

На том конце ответил немолодой и усталый женский голос.

– Я бы хотел услышать Наташу.

– Кто говорит?

Теперь он догадался, что голос еще и изрядно прокурен.

– Ее старый знакомый.

– Вы ее давно не видели?

– Да, давно, лет семь… Я был у нее преподавателем, – вдруг соврал он. И уточнил: – На первом курсе…

– Видите ли, она теперь здесь не живет…

– Я понимаю, у нее своя семья… Вы не подскажете ее телефон?

– У меня нет ее телефона… И она теперь живет за границей… – недовольно отозвалась она.

– За границей? Где? – зачем-то уточнил он.

– В Штатах.

– Вышла замуж?

– Ее личная жизнь меня не интересует…

Женщина раздражалась.

– Извините.

– Я о ней ничего не знаю, – вдруг жалобно произнесла она. – Даже не знаю, жива ли… Если вы что-то узнаете, пожалуйста, позвоните..

– Еще раз извините, – повторил он и положил трубку.

Похоже, героиня его маленького, так и не случившегося приключения ушла из его жизни навсегда. Хотя помнится, когда-то он пришел к выводу, что в этой жизни люди обязательно встречаются минимум дважды.

…Ставинский появился поздно вечером, когда Александр уже заволновался, куда тот мог запропаститься, тем более что звонила Татьяна, жена Алексея и он вынужден был соврать ей, что тот в ванной и у них все в порядке.

Леша шумно ввалился в номер, бухнул на пол невесть чем набитую доверху огромную сумку, упал на кровать, тяжело дыша.

Жовнер отложил книгу, ради любопытства приподнял сумку.

– Ого… Кирпичи?

– Старик, знаешь, где я был?

Леша выдержал многозначительную паузу, успокаивая дыхание.

– Судя по твоему виду, на стахановских разгрузочно-погрузочных работах…

– Никогда не догадаешься… – не отреагировал тот на явный сарказм.

Стянул мокрую от пота рубашку.

– Пойду ополоснусь…

– Давай, – кивнул Сашка, уткнувшись вновь в книгу.

– Нелюбопытный ты человек, Иваныч, – задержался у двери ванной Леша. – А я, между прочим, в «Литературке» наш роман оставил.

Обещали на разворот отрывок поставить.

И демонстративно захлопнул за собой дверь, не сомневаясь, что теперь уж его соавтор явно с нетерпением будет ждать.

– Ладно, не томи, – напомнил Жовнер, когда тот наконец, отфыркиваясь и блаженно охая, вышел.

– Так я уже сказал: будет публикация в «Литературке»… А потом издадим сами, все государственные издательства закрываются, у них денег нет. Отпечатаем массовым тиражом и продадим.

– Ты уверен, что продадим?

– А ты сомневаешься? – Леша даже вытираться перестал, так и застыл с полотенцем наперевес вопросительным знаком. – Старичок, да мы с тобой создали нетленку… Через двадцать лет его будут изучать в школе… – И уже без патетики добавил обыденным тоном:

– Публикация в «Литературке» – это хорошая реклама. Боишься массовым, давай пробный тираж сделаем – тысяч десять.

– Может, все-таки какому-нибудь московскому издательству предложим, – неуверенно произнес Жовнер. И тут же добавил, вспомнив, что его собственный сборник, который стоял в плане на девяносто первый год в «Молодой гвардии», перенесли на следующий год в связи с финансовыми проблемами издательства:

– Хотя, пожалуй, ты прав…

– Старик, отчего мы с тобой не юмористы, – бодро продолжил Леша. – Я познакомился с Веселовским. Вот такой мужик! – поднял вверх большой палец. И, предупреждая вопрос, назидательно пояснил: – Это редактор клуба «Двенадцать стульев»… Я у него дома был.

Посидели, вина выпили… Давай чего-нибудь юмористическое сообразим с продолжением…

– Это уж ты без меня. Я юморить не склонен, даже анекдот запомнить не могу.

– Скучный ты человек, – нарочито печально вздохнул Ставинский. – Но талантливый… И к тому же генеральный директор…

– Между прочим, Татьяна звонила… Беспокоится.

– Но ты же ей обрисовал диспозицию, – Леша обвел рукой номер. – Живем замечательно, вид на крыши домов шикарный, погода типично московская, пасмурно, но шумно…

– Ладно, что на завтра планируешь? – прервал его Сашка.

Леша подвинул к себе сумку. Открыл. Сашка подался к нему, разглядывая стопки новеньких книг.

– А где ты Платонова прикупил?

– Я в книжных еще не был.

– Тогда откуда?

– Наменял.

– У тебя же вроде сумка не такая пухлая была.

– Удачный обмен.

– Хоть покажи…

Леша выкладывал на кровать книги, и Сашке стало завидно. Тут был и Булгаков, и Фрезер, и Маркес…

– У меня с утра ланч с занудами-переводчиками… – сказал Леша, когда Сашка пересмотрел все выложенное богатство и оставил себе почитать сборник Платонова. – Потом кое-куда загляну… А у тебя в десять аудиенция с министром.

– Я помню. Значит, разбегаемся, не завтракая… Я хочу после обеда улететь домой…

– Давай останемся, – просительно произнес Леша. – Послезавтра полетим. У меня на вечер встреча запланирована…

Жовнер оценил толщину сборника.

– Ладно, почитаю… Опять поздно вернешься?

– Как получится…

…Особняк в центре Москвы, в котором размещалось министерство, он нашел довольно быстро. Пересек двор, вошел в здание. Удивившись отсутствию какой-либо пропускной системы, пошел по коридору, полагаясь на интуицию.

В коридоре было неожиданно многолюдно. Но праздно шел только он, остальные либо проносились мимо, либо, прижавшись к стенам или устроившись на подоконниках парами или группками, что-то оживленно обсуждали. Никому до него не было никакого дела.

И хотя до этого Жовнеру не приходилось бывать в министерствах, он представлял, что атмосфера в них сродни чопорным и тихим коридорам крайкома партии, но то, что сейчас видел, разрушало это представление.

Жовнер дошел до первого открытого кабинета, в котором за большим столом бородатый и очкастый мужчина – почти его ровесник, похожий на научного работника или вузовского преподавателя – что-то горячо обсуждал с гладко выбритым и солидным, в строгом синем костюме, собеседником. Сашка задержался у двери. Бородатый окинул его взглядом и продолжил горячо убеждать выбритого, зачитывая с вытянутого вперед листа текст, смысл которого Сашка не понял, но заинтересованно остановился.