Сергей Оганян - Другая сторона

Продолжая наблюдать за прохожими, он задавался всего одним вопросом. Где она? Женщина, которая так быстро стала наводить беспорядок в жизненном графике старика. Не успел он подумать об этом, как в поле его зрения появилась она, женщина, чье сердце было для него загадкой. Той, которую старик не мог разгадать. Она снова привлекла его внимание. На этот раз с еще большей силой. И на нее он смотрел так, будто видел ее впервые. Она шла медленным и неуверенным шагом. Ее уставшие плечи так просили встречи с землей. Ее глаза отяжелели от слез, которые она больше не способна была сдерживать. Ее образ сильно привлекал старика. Но кого она ему напоминала? Из-за своего решения забыть прошлое навсегда попытка найти схожесть с кем-то была практически невозможна. Старик молча продолжал наблюдать за ней. Тишина в комнате приобрела привычный характер. Даже вещи в комнате лежали так, будто были забыты всеми. Волнение старика набирало силу. Он обратил внимание, что женщина в основном молчала. Губы ее никогда не шевелились. Она молча выслушивала указания своего начальника. Он часто кричал на нее. Чтобы понять это, старику не нужно было слышать, потому что это было невозможно, ему достаточно было видеть. Обычно о наших чувствах способно рассказать наше лицо. Старик видел лицо этого человека. Оно отражало гордое и надменное стремление поработить тех, кто не способен дать отпор. Каждая мышца в теле этого человека была напряжена от ярости. И снова старик стал размышлять над тем, как победа связана с силой. В данной ситуации он увидел полное бездействие этой женщины. «Бездействие − это неспособность разума достичь сердца, − подытожил старик. − Ведь сердце очень мощный стимулятор. А если человек бездействует, то он просто не мотивирует свое сердце». Во многом старик был прав. Но он упускал из виду одну очень важную, еле заметную деталь − но какую?

Эту деталь невозможно увидеть глазами. Ведь когда смотрят глаза, то виден только факт. А сердце ищет причину. Старику не всегда удавалось увидеть причину. Он основывался лишь на математически обоснованных фактах. Но жизнь − это не математика. Ее начало и конец хотя и известны, но весь ее процесс − чистое творчество. Лишь один тот факт, что старик с необычайным интересом следил за этой женщиной, говорил о том, что ему самому был неизвестен исход ее жизни.

Прошло уже много часов с момента появления первых лучей солнца. Старик продолжал, не отводя глаз от окна, смотреть за происходящим вокруг. Время прошло незаметно. Вдруг старик прервал собственную тишину хриплым кашлем. Откашлявшись, он крикнул:

− Джон! Неси чай! Да завари покрепче. Эй, Джон!

− Сэр, я уже несу, − неторопливо ответил Джон.

− Ты же знаешь, я ненавижу ждать, − с некой угрозой сказал старик.

− Знаю, сэр, − еще более спокойным голосом произнес Джон. − Может, подать вам еды?

− Нет.

− Тогда разрешите удалиться.

− Иди.

Джон уже сделал первый шаг, повернувшись к старику спиной, и готов был покинуть комнату, как вдруг услышал тихое, неуверенное:

− Постой!

На мгновение весь разговор перерос в сильное напряжение.

− Джон! − еле выдавливая из себя, продолжил старик. Глубоко вздохнув, он окинул взглядом все, на что падали лучи солнца, придавая каждому предмету особенную форму и цвет, и снова спросил, уже более уверенно: − В чем именно ты увидел жизнь, когда я спросил тебя об этом? Я смотрю уже много лет в это окно и не вижу ее! Особенно в этих людях.

− Я смотрел не на людей, − сделав шаг назад, тихо, но уверенно произнес Джон. После этих слов старик встревожился. Вдруг ему стало интересно говорить с человеком, которого он считал ниже себя во всех отношениях. Старик молчал, тревожно ожидая ответа.

− Что же ты молчишь! Говори, на кого ты смотрел?

Джон помолчал.

− Иногда важно поднять глаза чуть выше.

− Выше! Что ты имеешь в виду?

− Выше, чем обычно, − после этих слов впервые Джон без всякого разрешения вышел из комнаты.

Старик не мог понять слова Джона! Он продолжал бормотать про себя. Он так увлекся этим процессом, что не заметил, что Джона уже не было рядом. «Какой вздор! Выше! Что это значит?» Злоба и негодование начали наполнять его сердце. Старик любил думать только о том, что сам хорошо понимал. Но эти слова ему ничего не говорили. В ярости старик попытался резко вскочить с кресла. Он попытался подойти к окну. Ему хотелось пристальнее посмотреть на все происходящее, чтобы понять слова Джона. Но сделать это было совсем не просто. Боль в ногах старика стала невыносимой. Но его решимость трудно было сломить. Из последних сил, держась за то, что было под рукой, он попытался привстать и подойти к окну. Ухватившись за кресло, старик замер. Его тело было подобно восковой фигуре. Не двигаясь, он так и продолжал стоять на одном месте. Взгляд его остановился. Погрузившись в жизнь за окном, он не мог пошевелиться после увиденного им всего за одну секунду. Эта секунда превратилась в целую историю из воспоминаний старика. Это был момент, когда его жизнь начала меняться. Он не способен был контролировать это состояние. Вдруг он увидел женщину, за которой так пристально наблюдал! Он увидел, как человек, на которого она работала, ударил ее по лицу. Навряд ли это можно было назвать просто пощечиной. От удара ее откинуло назад, на землю. Несмотря на это, она привстала на одно колено, отдышалась, потом поднялась на обе ноги. Этот мужчина с презрением продолжал смотреть на нее. Поклонившись, она с опечаленным, но очень решительным выражением лица удалилась прочь. Он что-то говорил ей вслед. Но что именно, старик не знал. Столько тайн стояло за всей этой историей. Но эту картину старик никогда уже не сможет забыть. Она напомнила ему прошлое, которое он так решительно хотел забыть. И это прошлое не просто отправляет нас на час, на день или на год назад. Это путешествие во время, когда мы ярче всего запоминаем события, когда любая мелочь имеет для нас особенное значение. Время, когда любая обида способна перерасти в ненависть и любой восторг − в шедевр. Время, когда увиденное может полностью изменить нас.

Ведь наше отношение к жизни и к другим формируется именно с раннего детства. Чаще всего мы помним не то, что услышали, а то, что увидели. Навряд ли увиденное в начале сороковых кого-то могло оставить равнодушным. Возможно, те, кто вообще не испытывал никаких чувств, оставались в стороне от происходящего, даже если и не принимали участие в военных действиях. Ведь частое присутствие зла начинает затмевать добро. Война была одним из таких зол, если можно сказать − ее ярким воплощением. Именно она тогда вытесняла те лучи добра, которые еще прослеживались в людях. Она была способна уничтожить в человеке то, что еще не зародилось в нем, и зародить то, чего в человеке, по сути, не должно было быть. Уничтожила ли она в старике способность любить и сочувствовать? Ответом являлось его воспоминание. Оно было расплывчатым. Поэтому у старика остались отголоски событий. Но даже этого было достаточно, чтобы вспомнить тот самый день. Старик стал вспоминать. Он больше не мог сопротивляться. Воспоминания отправили его в сорок четвертый год. В то время земля была покрыта кровью миллионов ни в чем не повинных людей. Людей, которые просто хотели жить и быть свободными.