Ирина Арсентьева - Как я стала любовницей

К моему глубокому сожалению сам он за последний год ни строчки не написал. Рассказы его доступны и интересны для любого читателя своей жизненной простотой, а стиль его повествования особенно нравится женщинам. Именно они в большей степени и хвалят его творчество, что следует из комментариев, ими оставленных. Он и разговаривает так же, как и пишет. Рассказчик он знатный, любого заболтает, вернее любую. А женщинам только этого и надо, чтобы им «лапшу на уши вешали», да побольше, да подлиннее. В общем, если и пользовался он успехом у женщин, то только благодаря своей способности «убалтывать». На комплименты он никогда не скупится, и такие эпитеты, как «любимая», «дорогая», «целую», для него настолько естественны, что он даже не придает особого значения, кому их адресует в данный момент. Именно на этом и «замешано» его умение «убалтывать».

Что удивительно, он готов так говорить, как только поднимется с кровати. Но делает он это не раньше полудня. Так что с середины дня, когда он насладится первым глотком любимого кофе, и до глубокой ночи он в полном вашем распоряжении и готов поговорить с вами. О чем может с вами поговорить мужчина шестидесяти пяти лет, спросите вы. У него это зависит от погоды, как я заметила. Лето – его любимое время года, он любит тепло и даже жару. Хотя, надо отметить, тепла, а особенно жары, в Москве практически не наблюдается. Так что будем считать, что само наступление лета его радует и возбуждает. Скорее всего, его возбуждают голые ножки в шлепанцах и босоножках, обнаженные плечи, развевающиеся на ветру локоны волос, как воспоминание о его длинноногой, тонкой и гибкой, как трепетная лань, жене.

Такой именно Алена и была, когда они встретились, в такую именно он влюбился и такую любит до сегодняшнего дня.

У Стаса еще в младших классах появилось увлечение фотосъемкой, а позже, будучи старшеклассником, он получил в подарок от отца портативную кинокамеру. Она позволяла ему запечатлеть самые интересные моменты школьной жизни и жизни вне школы, а самому при этом оставаться за кадром. Подсматривать за всем происходящим как будто из-за кустов. В этом был самый «кайф». Судя по кадрам, в которые он каким-то образом попадал на несколько секунд, подростком он был весьма стеснительным и неприметным, скорее «ботаном», воспитанным в интеллигентной семье. Но, к большому сожалению, девицам всегда нравятся другие, не такие, каким был он. Если он и был влюблен в школе в какую-нибудь девчонку, то, скорее всего, она была влюблена в его друга. Так обычно бывает. Съемка помогала ему высматривать что-нибудь ироничное и смеяться от души долгое время над сотоварищами, более выдающимися, чем он. Так он облегчал жизнь своему эго и поднимал весьма невысокую самооценку, которая свойственна подросткам его типа.

…Алена была чудо как хороша по его мнению. И чертовски сексуальна. Ее ноги сводили его с ума. Он заводился от одного только взгляда на ее бедра, едва прикрытые модной в то время юбкой-клеш длиной мини и даже мини минимального. Он и ее постоянно снимал. Фотографии, нужно отметить, были по тем временам весьма откровенными. Его смущение всегда было скрыто чувствительным глазом фотоаппарата или камеры, который позволял до мельчайших подробностей рассмотреть все, что требовалось. В такой своеобразной игре Стас становился не действующим лицом, а наблюдателем. И это занятие придавало его фантазиям особую силу возбуждения и наслаждения.

Щелк. И вот она лежит на диване, вытянув длинные ноги. Он и сейчас подолгу рассматривает этот старый, слегка пожелтевший от времени, снимок. Следующий кадр. Она призывно подтягивает одну ногу так, что легкая, скользящая по телу словно змея, юбка обнажает то, что было до этого скрыто от глаз человеческих. Дымок тонкой струйкой тянется от сигаретки, зажатой ее чувственными губами, и окутывает его каким-то удивительным колдовством. Он и вправду считал ее колдуньей. Алена его околдовала своей ненасытностью в любви. И он поддался этому колдовству. Первая часть их совместной жизни держалась на безудержном сексе, до которого она была большой любительницей. Она всячески вовлекала его в сексуальные игры, иногда соблазняя «новизной» и своих близких подруг. Именно в такие моменты оттачивалось его мастерство фотографа и «наблюдателя из-за кустов». Она любила выпить и поболтать со своими подружками, которые частенько оставались ночевать в их доме. Так она подбрасывала ему наживку, а собственных подруг ставила в своего рода зависимость. Они всю жизнь вынуждены были скрывать ее тайны и жить по ее правилам.

Она сама разработала эти правила в тот день, когда встретила другого. Этот другой был другим. Особенным. Красивым, богатым. Бизнес имел. Такого любовника грех не заиметь. И он им стал на долгие годы. И она для него хорошей любовницей стала, но не более того. Жениться он не предлагал и в свой мир особо не пускал. Она до сих пор его вспоминает. А этим летом, выпив как-то рюмочку-другую для аппетита, в беседе, которая обычно является продолжением медленного переваривания пищи и ее усвоения, Алена вновь стала укорять Стаса за то, что по сравнению с ее любовником он ничего в жизни не добился, и материальное их благополучие оставляет желать лучшего. Мужа она этим разговором довела до белого каления, отчего он был вынужден «сбежать» от нее в московскую квартиру и там «зализывать свои раны», оставив ее на несколько дней одну на даче. Во время «зализывания ран» я и узнала обо всех нюансах их семейной жизни, став виртуальной «жилеткой».

«Жилеткой» долго я быть не могла по причине ее неэффективности. Это лично мой взгляд на принцип «жилетки». Так что, прочитав несколько сообщений от Стаса о несчастной его жизни и несправедливых упреках жены, я предложила ему воспользоваться создавшейся ситуацией и временным одиночеством и пуститься во все тяжкие, если это можно так назвать в достаточно солидном его возрасте. Хотя у мужчин любой возраст – это все еще их расцвет. По крайней мере, они сами так считают. Написала ему несколько рецептов, с помощью которых можно отомстить за горечь и боль сердечную, вызванную разговорами, на довольно-таки длительное время прекращенными и нежданно возникшими вновь. Моими советами он не воспользовался, мстить не стал, во все тяжкие не пустился… По причине все той же своей «обычности». Ведь чтобы стать необычным, нужно напрягаться, что-то придумывать, «перешагивать через себя».

Однажды он уже пытался перешагнуть. И очутился в омуте. Это, когда они с Аленой решили продолжить жить вместе ради дочери, не вмешиваясь в личную жизнь каждого. То есть, «делай что хочешь, но за пределами семьи», чтобы другой не знал.

Отношения Алены и ее любовника недолго оставались тайной. Способный «убалтывать», Стас все-таки ухитрился выведать у одной из Аленкиных подруг некоторые подробности личной жизни своей жены. Скандалы и ссоры последовали друг за другом, взаимные упреки не прекращались. Так они продолжали жить долгое время.