Виктор Зуду - Современные басни от Виктора. В басне есть своя мораль

Осел козла не видел двадцать лет:
Осел облез, козел совсем стал сед.
Они случайно повстречались снова.
О встрече передам все слово в слово.

Друзья-соседи крепко обнялись,
И каждый стал рассказывать про жизнь.
Без устали друг с другом обнимались,
И по обычаю трехкратно целовались.
– Соседушка, какой ты стал солидный, —
Сказал козел, – и очень видный,
Давно тебя увидеть я хотел,
Но все никак – мешала куча дел.
Теперь на пенсии и время пролетело,
Ты пополнел: раздулось твое тело.
У глаз морщины длинные легли,
Глаза от тяжести кругами отекли.
Волос на голове совсем не стало,
Зубов во рту как будто не бывало.
Облез, сосед, и шкура задубела,
И как ослиха этого терпела.
Походкой шаткой встретил ты меня,
И жизнь твоя уже на склоне дня.
Козел все говорил и восхищался.
Осел, уж было, уходить собрался,
Но от козла уйти совсем непросто,
Хоть тот козел был маленького роста.
Послушав речи старого козла,
Осел ушел, сославшись на дела.
Он после этой встречи тут же слег,
И врач поднять его уже не смог:
Тоской и грустью так был удручен,
Через три дня в постели умер он.
—
Тебе, мой друг, я дам простой совет:
При встрече с другом через много лет,
Встречай с душой за здравицей любой,
Но не кончай, мой друг, за упокой.

Упрямее осла скотины нет.
Об этом уж давно наслышан свет.
—
Один осел всю жизнь ишачил беспросветно:
Без праздничных, суббот и выходных.
Хозяину был предан беззаветно,
Всю жизнь работал он за пятерых.
Однажды он, сверх меры нагруженный,
Упал в горах на полпути домой.
Тогда хозяин палку взял большую,
Чтобы упрямость сбить с осла любую,
И стал охаживать ослиные бока,
Покуда сильною была рука.
Осел терпел, хотя и было больно,
Устал хозяин: «Ну, с тебя довольно!»,
Присел на камень, трубку закурил.
Но так ничто с ослом и не решил.
И надо ж, мимо них ослицу кто-то вел,
От радости привстал упрямый наш осел,
И медленно пошел осел за ней,
Как за подругой юности своей.
—
Мораль сей басни лишь в одном была:
Ты, человек, не будь глупей осла!

В лесу чета енотов жила дружно,
Все вместе делали, что нужно и не нужно.
Все было хорошо, но вот несчастье:
По пустяку они поссорились в ненастье.
—
Лил сильный дождь, и разлились дороги.
Енот с работы шел и опоздал немного.
Жена, не зная, что и почему,
В сердцах вскричала: «Что-то не пойму,
Ты опоздал и где ты был,
Или дорогу к дому позабыл?
А, может быть, завел себе подругу,
И скажешь мне, что заходил ты к другу?»
Енот опешил: «Ну и, брат, дела!
Такой, жена, ты с роду не была,
И что за муха сильно укусила?
И ссориться со мной хватает силы?
Он объяснял ей, но она всерьез,
В подушку пролила немало слез.
—
Зачем впустую слезы свои лить?
Не лучше ль верить, да еще любить!

В навозной жиже свиньи, ползая,
Залезли в эту грязь по уши.
– Совсем не вижу в этом пользы я, —
Сказал осел, помывшись в душе.
– Какие свиньи все же грязные,
В своей стихии вы, наверное.
– С тобой, осел, мы очень разные,
А эта грязь для нас лечебная.

Медведи очень любят мед.
А почему? Кто их поймет,
За мед всю душу отдают:
Их медоежками зовут.
—
Вот, как-то раз, медведь в лесу
Спросил знакомую лису:
– Где можно медом поживиться,
Хвораю, надо подлечиться.
– Раз болен ты, какие шутки?
Сходи-ка ты в село, Мишутка.
Там, близ села, есть огород,
В нем очень пышно сад цветет,
И ульи рядком стоят.
Сходи, тебе же говорят!
Найдешь ты в ульях вкусный мед,
Его добудешь без хлопот.
Чуть ночь: отправился в село,
И небо звездное было.
Подходит: видит огород,
Где очень пышно сад цветет,
И ульи рядком стоят.
Вот где находка, вот он клад!
Медведь тут силу применил:
Взял и все домики разбил.
Стал с левой лапы мед лизать,
И пчел другою отгонять.
Потом и соты раздавил,
Все разбросал, разворошил.
Зато наелся меда Мишка,
Аж, появилася одышка.
—
Таким медведям нипочем,
Сломать любой пчелиный дом,
Любые соты раздавить,
Лишь бы голодным не ходить.

Всем известно, что нету злей,
Очень голодных зверей.
—
Лиса горевала: «Голодной остаться боюсь!»
От стаи отбился, на счастье лисиное, гусь.
И к гусю подкралась с подветренной стороны,
От гуся остались лишь перья, да лапки одни.
И волк горевал, что брюхо его подвело:
Козу повстречал, тут волку, считай, повезло.
И надо ж козе, с волком недолго бодалась,
Не стало ее, но рожки и ножки остались.
Медведь горевал, что надоело поститься:
Бычка повстречал, и надо ж такому случиться.
Бычок промолчал, что тоже от стада отбился,
Медведь зарычал и жирным бычком подкрепился.
—
И если у вас разойдутся,
Со стадом дороги и мненья,
Голодные тут же найдутся,
И скушают вас без сомненья.

До коих новость не дошла, ещё далека,
О ней уж знает всё болтливая сорока.

Жила в одном лесу болтливая сорока,
Болтать любила, и трезвонить белобока.
Услышит что-нибудь, по лесу разнесет,
Не просто так, возьмет, да и приврет.

Она от простоты своей душевной,
Была со всеми откровенной.

Однажды, пролетая вдоль лесов,
Надеясь, новость услыхать любую,
Она слыхала говор меж кротов,
Те развивали мысль такую:

– Послушай, друг, уж, сколько лет живу
Я белый свет всё так же не пойму,
И по утрам, я думаю, что зря,
Для всех встает и будит всех заря,
И в это утро тоже знаю я,
Не будет нам рассвета, и ждем его мы зря.

Поговорили оба, как могли,
И быстро, молча, под землю ушли.

Сорока услыхала фразу эту,
И быстро разнесла её по свету.
Подслушан был тот разговор,
Жизнь изменилась с этих пор.

Сорока всем тут рассказала,
Что от кротов она слыхала,
Мол, конец света настает,
И скоро жизнь зверей замрет,
Что черным станет белый свет:
При черном свете жизни нет,
И не настанет больше завтра,
Не будет утра с ним и завтрак.

Все звери в траур нарядились,
И спать уж больше не ложились.

Но утро, как всегда, настало,
И солнце ярче засверкало,
Ночь отошла, сменилась днем,
Жизнь потекла свободно в нем.
***
Вот так, поверивший сороке,
Обманут будешь ты жестоко.
Вот так, поверивший невеждам,
Ты потеряешь все надежды.