Яна Саковская - Аквариум

Иришке от нас

с любовью и восхищением

«Как ты думаешь, что такое судьба?»

Амрис сидит на низком подоконнике огромного раскрытого окна, смотрит на виднеющиеся невысокие горы, и в его глазах отражается собирающаяся гроза.

Я сижу напротив и, уже насмотревшись на пейзаж и на Амриса, курю трубку и размышляю, как бы украсить наш подоконник. Ковёр? Резьба по дереву? Мозаика? Продолжая рассматривать образы разных вариантов, выделяю часть внимания, чтобы задуматься над вопросом моего друга.

«Так вроде же последствия принятых решений – насколько мы смогли продвинуться в исследовании этого вопроса в прошлый раз. А что? Ты что-то видишь?»

Передаю ему трубку. Он медленно затягивается и, щурясь, вглядывается в пейзаж.

В последнее время он предпочитает выглядеть молодым мужчиной, с роскошной гривой золотистых волос. Их объёма хватает и на чёлку, и на короткие свободные пряди у висков, и на роскошный «хвост», который начинается от завязки на затылке и спускается до пояса. Буйство волос уравновешено прямыми линиями лица: линия бровей параллельна линии отчётливо очерченных губ, а между ними, перпендикулярно им, аккуратно и соразмерно вписан правильной формы нос. Уже некоторое время Амрис не вносит изменения в облик тела, зато экспериментирует с одеждой.

Он меняет погоду в нашей иллюзии гор за окном, чтобы менять одежду у облика по несколько раз в день. Сейчас он одет в чёрные брюки, кирпичного цвета футболку и чёрную куртку с упруго стоящим воротником. Ворот он поднял несколько минут назад, когда добавил в иллюзию ощущение протяжного предгрозового ветра. В этом пространстве мы не создаём тела достаточно плотные, чтобы чувствовать тепло, холод или влажность, но Амрис просто наслаждается тем, что он может в каждый момент времени выглядеть, как хочет, и менять погоду и облик по первому импульсу. Сейчас он, правда, совсем не об облике думает.

Его глаза в глубине зрачков горят алым цветом. Он быстро-быстро перебирает разные наши решения и намерения, смотрит их развитие в будущем и ищет что-то. Не находит. Медленно выдыхает дым и поворачивается ко мне.

«Как бы ты описал моё состояние?»

Я окидываю его взглядом и отворачиваюсь в сторону гор. Не глазами надо смотреть.

«Я бы сказал, что ты боишься… при этом ты не смотришь в сторону своего страха, чтобы хотя бы понять, чего ты боишься. Вместо этого ты смотришь варианты будущего в поисках того варианта, в котором ты встречаешься с этим своим страхом. Но так как ты не хочешь смотреть, что там на самом деле, поиск оказывается не очень эффективным. И я думаю, что тебе скоро надоест».

Он медленно кивает и задумчиво говорит.

«У меня есть ощущение, что я неминуемо иду навстречу чему-то очень знакомому, к чему я уже давно шёл… Но когда я пытаюсь увидеть, к чему, я почему-то не вижу».

«Если ты к этому идёшь, как ты говоришь, “неминуемо”, я думаю, что это про прошлое, а не про будущее», – предполагаю я. – «Я поймал ощущение этого страха, но оно довольно нечёткое. Поделиться?»

«Да, конечно».

Я присматриваюсь.

«У меня по-прежнему нет зацепок про предмет твоего страха, но от самого страха есть такой образ: как будто где-то в далёкой глубине тебя есть место, где всё заросло паутиной, и эта паутина рождает призрак. Он идёт за тобой, а ты смотришь в будущее, чтобы увидеть, где ты встречаешься с этим призраком, но пока ты не решишь посмотреть на него, в будущем не будет вашей встречи».

Амрис курит и обдумывает мои слова. И продолжает смотреть варианты будущего. Безуспешно.

«Я думаю, что ты прав…» – произносит он наконец. – «Если и не точен, то очень близок. Призрак, растущий из давней паутины…»

«Мне странно, что я не могу его опознать…» – я сосредотачиваюсь на образе, но Амрис вздрагивает. Огонь в его глазах пропадает, и он прислушивается к чему-то. Я не успеваю следовать за лучом его внимания.

«Кан, он идёт!» – с лёгким удивлением говорит Амрис.

«Кто идёт? Призрак?»

Я не вижу, куда смотрит мой друг. Я вижу, как на его лице разливается умиротворение. Узнавание и светлое смирение.

Что происходит?

«По поводу твоего предыдущего размышления, Кан», – говорит мой друг. – «Я за мозаику…»

Его лицо искажается, как будто он борется с приступом боли.

«Амрис?»

«Мозаику…» – он поднимает на меня неожиданно ясные глаза и говорит отчётливо, но словно не отсюда. – «С рыбами и водной растительностью. Как аквариум. Аквариум…»

Его голос в моём сознании прерывается – и его нет. Его облик оседает, как сдувшаяся кукла, и через несколько мгновений исчезает. Лежавшие в карманах артефакты тоже теряют свой облик и выглядят теперь как мутные сгустки силы, образов и намерений. Боги, сколько же их.

Амриса нет. Он только что был здесь – и теперь его нет. Я не заметил угрозы, я не заметил взлома нашего пространства. Амрис, похоже, тоже не заметил. Он ставил защиту пространства от непрошеных гостей, и я бы почувствовал, если бы он почувствовал, что её взламывают.

Беру упавшую трубку и раскуриваю. Думаю.

«Он идёт», – сказал Амрис.

Я не почувствовал ничьего приближения. Я допускаю, что это существо маскировалось от меня, но тогда мы имеем дело с кем-то, кто значительно превосходит нас по силе. Это, конечно, шанс значительно вырасти от этого взаимодействия, но в процессе удовольствия обычно мало.

Меня беспокоит то, что я не понял, куда Амрис смотрел, когда увидел, что «он идёт». В пространство вокруг? В пространство внутри? В будущее? В прошлое? В призрака?

Мне не на что здесь опереться.

Вдыхаю ароматный дым трубки. Как же хорошо, что Амрис её когда-то смастерил! Она здорово помогает думать. Её дым размыкает привычные связки в мышлении и позволяет видеть всё пространство вариантов. И подстёгивает воображение.

«Аквариум», – сказал Амрис. Вот за это можно зацепиться. «Мозаика» и «аквариум» – это слова, которые необычно смотрятся рядом. Возможно, Амрис успел увидеть что-то, но не успел разглядеть как следует, и выразил, как смог.

«Аквариум».

За окном начинается дождь. Вообще Амрис делал грозу, но похоже, что его намерение ослабело от исчезновения самого Амриса, и вместо грозы получился унылый дождь.

«Аквариум», – сказал он.

«Аквариум» – это слово из моего языка.

Это такая история, в которой было невыносимо, в которой очень хотелось остановить время и выйти из неё. Она, конечно же, уже закончилась и осталась в прошлом, но главным воспоминанием о ней остался момент, когда я хотел оттуда бежать. И в нём время стоит. Иногда я не могу вспомнить, чем всё закончилось, – по сравнению с тем, что происходило в тот невыносимый момент, это неважно.

Для меня это выглядит, как аквариум. Замкнутое пространство одной истории, наполненное водой времени, счётное количество персонажей и декораций – рыб и водной растительности. Замершее. Поставленное на паузу, потому что было невыносимо в нём находиться.