Оксана Коста - Бездомные души. Книга 1. Кот

– Ох… – Илья болезненно поморщился и потер правой ладонью лоб. – И то верно. Но это не проблема. Я вызову такси, а вечером, после работы заберу машину.

– Будь любезен, – кивнула ему мама и снова поглядела на часы. Няня где-то задерживалась, и она начинала заметно нервничать. – Соня сказала, что вы собираетесь в театр?

Илья бросил короткий взгляд на сестру, беззаботно болтающую ногами под стойкой, и ответил:

– Собираемся. Только еще не решили в какой.

– Как это не решили?! Ты просто не спрашивал. Я хочу вот сюда! – возмутилась Соня и положила перед носом брата красочный флаер с рекламой какого-то спектакля.

Илья едва взглянул на него, по сути ему было абсолютно все равно, куда идти:

– Ну, хорошо. Хочешь сюда? Значит, пойдем. Забронируйте сегодня с Ниной Васильевной два билета через интернет.

– Я хочу позвать с нами Лизу, – неожиданно заявила Соня и вопросительно посмотрела сначала на брата, а потом на маму.

– Какую еще Лизу? – удивленно переспросил Илья, не сразу догадавшись о ком идет речь. Голова его и мысли до сих пор находились в легком тумане.

– А что? Хорошая идея, – поддержала предложение дочери Анна Сергеевна. – Лиза – девочка хорошая, но уж очень замкнутая. Думаю, ей пошла бы на пользу ваша компания.

– Какая компания?! Какая еще девочка?! – возмутился Илья, большими глотками допивая свой кофе.

– Ну Лиза, – напомнила Соня, повернувшись к брату, и с недоумением поглядела ему в глаза. – Вчера у нас была в гостях. Неужели ты забыл?

– А-а-а, – протянул Илья, с трудом вспоминая события вчерашнего вечера, предшествующие его встречи с друзьями. Воспоминания эти были так туманны и нереалистичны, словно все происходило давным-давно. – Помню я эту худую и необщительную девочку. И что? Неужели вы предлагаете, чтобы я пошел в театр с двумя малолетками?

– Ну да, – довольно кивнула Соня.

– Ну уж нет! – воскликнул Илья и замахал руками, словно открещиваясь. – Да ни за что! Мне вполне хватает общества и одной противной девчонки!

– Илья… – мама и дочь одинаково недовольно посмотрели на него и обе укоризненно покачали головами.

– Ну, мама! – взмолился тот, испытав легкий укол совести за свои слова. – Только не заставляй меня! Я вообще не люблю детей! И совсем не хочу провозиться целый день с двумя маленькими девчонками.

– Да что здесь такого? – удивилась Анна Сергеевна.

– Ну а что, если они устроят мне прилюдную истерику или будут вести себя плохо? Что мне тогда с ними делать? И о чем с ними разговаривать? О куклах и платьях?

– Ничего с нами не надо делать, – обиженно буркнула Соня и надула губы. – Тогда я лучше позову Женю, если уж ты так боишься детей.

Анна Сергеевна в этот момент подошла к окну и, раздвинув жалюзи, вытянула шею, внимательно вглядываясь на подъездную дорожку к дому. Оттуда раздавался какой-то шум. Одно только упоминание имени вчерашней гостьи привело Илью в замешательство, а воспоминания о неприятном разговоре вновь захлестнули его изнутри. И словно защищаясь от них, он изобразил наигранное изумление:

– Какую еще Женю?

– Евгению, жену Павла Викторовича, неужели ты не помнишь? – мимолетом уточнила мама, которую в эти минуты явно заботили какие-то гораздо более серьезные вопросы и, схватив сумку, она заглянула в нее, сунула мобильный телефон в боковой кармашек и добавила: – По-моему, это очень хорошая идея! Почему бы вам не сходить на спектакль всем вместе? Они обе показались мне вполне воспитанными. Пригласите еще и Диану. Думаю, что она не откажется. Ну все, детки мои, Нина Васильевна подъехала. А я побежала. Уже очень-очень опаздываю!

С этими словами она быстро чмокнула в лоб Соню, затем Илью и торопливо покинула кухню.

– Ты это серьезно? – возмущенно спросил сестру Илья.

– Ну, если ты опять не можешь…

– Почему это не могу?! Я же пообещал. Только я не думал, что ты захочешь позвать кого-то еще, – испытывая от слов сестры непонятное смятение, он шумно отодвинул стул и, взяв в правую руку чашку, понес ее к мойке, включил воду и стал задумчиво следить за тем, как мощная струя воды смешивается с кофейной гущей, пенится и переливается через белоснежный фарфоровый край.

– Ты про Женю? – уточнила Соня, вдохновленно чирикая что-то шариковой ручкой на рекламном буклете. – Ну, а что тут такого? Просто Лиза не пойдет без нее.

– Ну, так и не нужно нам никого! – Илья резко повернулся и серьезно посмотрел сестре в глаза.

– Почему? – простодушно поинтересовалась та. – Нам с ними будет интересно.

– Послушай, – Илья наконец выключил воду, подошел к барной стойке с противоположной стороны и облокотился о столешницу, затем наклонился к Соне лицом к лицу и взволнованно произнес: – Я уж не знаю, какая там эта твоя Лиза… но то, что ее мамаша не в себе – это факт. С ней, вообще, невозможно разговаривать. Или ты забыла, как она вчера взбеленилась от одного только моего безобидного вопросика? На мой взгляд, она настоящая истеричка, а от таких людей надо держаться подальше!

– Никакая она не истеричка! – Соня отбросила ручку в сторону и возмущенно посмотрела брату в глаза. – Женя хорошая и веселая. Я не знаю, почему она так тебе ответила… может, у нее что-то личное… случилось. Но, когда ты ушел, она закрыла лицо руками, стала просить прощения и сильно плакать.

Илья оторопел на мгновение, но затем выпрямился и строго посмотрел на сестру, не желая верить ее словам:

– Вранье!

– Не хочешь – не верь, – Соня равнодушно пожала плечами.

– Скажи честно, ты ведь это выдумала?

– И ничего я не выдумала! – обиделась та и снова надула губы.

– Ну извини, может, ты просто что-то путаешь? – почувствовав себя в который раз неловко, уже более мягко поинтересовался Илья.

– И ничего я не путаю! – выкрикнула Соня, не желая мириться с недоверием брата. – Мне уже не пять лет!

– Но тогда… почему? Что такого произошло после моего ухода? Почему она… вдруг заплакала?

– Я не знаю. Ничего не произошло. Мы с Лизой сами ничего не поняли. Женя просто сидела на полу и сильно-сильно плакала. Сначала мы испугались и стали ее успокаивать, а она сказала, что сильно виновата. А потом еще сказала, что не хотела никого обидеть, и что теперь ей будет долго стыдно за себя…

Слова сестры взволновали Илью, он нахмурился и скрестил руки на груди. Противоречивый образ с новой силой всплыл в его подсознании, слегка расплывчатый, но все такой же магический и притягательный. И когда его воображение во всей красе обрисовало трогательную картину плачущей девушки… плачущей из-за него… что-то внутри его души вспыхнуло, заболело и стало ныть. Он снова испытал то жгучее нездоровое желание стать невидимым и незаметно вернуться во вчерашний день, в комнату сестры, чтобы увидеть все собственными глазами.