Тимофей Контум - Поздний Миллениум

– Кто такое сказал?

– Физрук. – Миша привёл свое дыхание в порядок и, поплевав на рукав рубашки, попытался стереть кровь с лица.

– Подожди, подожди. – Миша снял рюкзак со спины и достал пачку влажных салфеток. – Сейчас.

Он протянул пачку Илье. Илья, морщась, попытался открыть её.

– Рука очень болит.

– Сейчас помогу! – Миша взял упаковку, достал одну салфетку и аккуратно провел ею по лицу Ильи.

– Ой!

– Черт, прости сейчас. – Миша достал новую салфетку и, взяв за подбородок Илью, второй рукой прошелся салфеткой чуть ниже, чем прежде. – Так не болит?

– Немного.

– А вторая рука как?

– Обе болят сильно. Я, когда упал, то ладонь сильно ушиб, а вторая болит от того, что навалял люлей Игнату.

Оба мальчика рассмеялись.

– Ну да. Сильно вы, а говорили «до первой крови».

– Не рассчитали.

Миша вытер левую половину лица Ильи.

– У тебя нос стал опухать.

– Черт.

– Надо домой и лёд приложить. – Сейчас сотру кровь и пойдешь, а то твоя мама может…

– О не, моя мама нормально отнесётся.

– Правда?

– Конечно, она к таким штукам привыкла.

– Ого.

Миша взял ещё одну салфетку и дотронулся до правой половины лица Ильи.

– Ой! Больно пипец…

– Тссс… Потерпи. Ща все норм будет.

– Бля.

– Терпи.

Илья ойкнул и отдернул голову.

– Прости, само вышло.

– Все нормально. У тебя все опухает, капец.

– Давай еще раз.

Миша взял новую салфетку и снова дотронулся до Ильи. Мальчик вновь отдернул голову.

– Прости.

– Да всё хорошо.

Миша положил руку на затылок Ильи и снова дотронулся до опухающего лица Ильи.

– Ой! Ой… – Голова Ильи дернулась, но Миша продолжал крепко держать её.

Через минуту лицо было чистое. На земле валялась куча грязных салфеток.

– Спасибо.

– Не за что. Надо идти домой, а то тебя так раздует, что мама не узнает.

– Она не дома пока что, но ты прав. – Илья пнул салфетки и вдруг замер.

– Ты чего?

– Да так… – Илья сильно шмыгнул носом и плюнул на землю красноватой слюной. – Щеку во время драки прикусил, походу.

– Ну ты и лох! – Миша засмеялся, а Илья подошёл к нему ближе.

– Смотри! – Он открыл рот и языком указал на небольшую ранку внутри рта.

– Видишь? – Промычал он.

– Фу… Да, ну такое, не очень сильно. Но ты последний лох! – Миша снова рассмеялся и толкнул Илью.

– Ой иди ты!

Ребята опять рассмеялись.

Мальчики походили к дому и обсуждали драку. Теплый ветер поднимал с земли пыль и фантики.

– Ну ладно, мне пора. – Сказал вдруг Илья и дал пять Мише. – Вот мой дом. Не хочешь как-нибудь затусить?

– Можно. Как раз лето.

– Можем сходить в киноху. Возьмем еще Игната и остальных.

– Ну да, можно… – Миша как будто немного расстроился.

– Ну ладно, удачи.

– Покедово!

Илья еще раз дал пять и забежал в подъезд. Миша посмотрел на часы, вздохнул и поплёлся домой.

Зеркало было холодным. Саша почувствовал это лбом. Он пытался рассмотреть, что попало ему в глаз и, поскользнувшись на мокрой плитке, упал, врезавшись лбом в холодную поверхность. Он сидел на полу в ванной и тёр ушибленное место. Соринка выпала из глаза и теперь он был доволен. «Зачем думать о плохом, если это привело к хорошему?» – часто говорил Саша сам себе. Обычно это он повторял, когда отец или мать задавали ему трепку – он считал, что после того как первый унижает его еле пробивающуюся маскульность, а вторая душит своей гиперопекой, которая соседствует с агрессией по малейшему поводу, он станет мужчиной, которому все ни по чем, который, получив трепку от начальника, не станет вспоминать его злым словом, а постарается ему – начальству – угодить. (Обычно после такой мысли, у Саши почему-то появлялось отвратительное ощущение, что его вот-вот стошнит от самого себя). Вот и сейчас он так подумал. Он почесал бедро, натянул майку и вышел из ванной. По пути он почувствовал, что пластинка во рту резко кольнула ему под язык, поэтому он, остановившись, вытащил её, внимательно рассмотрел, приблизив слюнявую пластмастку к глазам так близко, что казалось, что хочет её расколоть взглядом, но, не найдя ничего острого, он вновь вставил её в рот. К ощущениям подобного рода он уже привык. Пластинку он носил не из-за того, что зубы его было до сих пор кривые, а из-за силы привычки. Зубы-то у него были прямые, стояли они маленькими пнями, желтоватые к низу, но белые вверху, от чего Саша на фотографиях либо не улыбался вовсе, либо улыбался, слегка оттопыривая нижнюю губу. На всех фотографиях он походил на идиотика. Стоматологи, к которым он приходил на медосмотр, постоянно говорили ему, что в пятнадцать лет, пора бы уже снять пластинку, но он их не слушал.

Саша в трусах, майке и носках пробежал через коридор и забежал к себе в комнату. Там на скомканной постели лежали глаженные брюки, пиджак и рубашка с коротким рукавом. Саша их увидел одним расплывчатым пятном. Он вспомнил, где оставил очки и взяв их, посмотрел на свой костюм через мутные линзы.

– Отлично.

Он плюхнулся на постель и принялся надевать штаны. В квартире было душно, очень жарко, и Саша давно весь вспотел. Влажные ноги еле-еле пролезали через штанины. Кряхтя и тихо матерясь, – чтобы мама не услышала, – он всё-таки застегнул ремень. Теперь пришло время рубашки. Саша перекатился на живот и вздохнул.

– Пап, можешь дать денег? Рублей пятьсот? Надо купить цветы учительнице. – Саша зашел на кухню, протирая очки, чтобы не видеть лицо отца, когда тот услышит его просьбу.

– Учительнице? – Отец хмыкнул и уставился на Сашу так, будто тот попросил его дать денег на презервативы.

– Да, Ирине Львовне. Думал флоксы, но я хз где их найти.

– Ну и чушь ты порешь, Сашка. – Мама Саши поставила перед главой семьи гороховый суп. – Скажи, кому цветы?

– Ну девочке он хочет купить, ну чё ты пристал, Борь, а? – Оборвала Сашу мама.

Отец взял в руки ложку и хмыкнул.

– Нет, я это хочу услышать от Сашеньки. – Отец опять хмыкнул и слегка рассмеялся.

– Ну, так дашь?

– Что дать?

– Ну пап!

– Что ну? Я ем! Позже поговорим.

Саша специально громко вздохнул и вышел с кухни.

– Ну вот что ты делаешь, а? – Обратилась к нему мама.

– А что? – Отец попробовал суп и, тут же вскочив, выплюнул его в раковину.

– Ну горячо же, чего так спешить!

Муха с громким жужжанием вылетела из помойки. Вся грязная, она медленно взлетела на стол, увернулась от большой руки с золотым кольцом и полетела дальше. Залетев в коридор, она ускорилась и села на голову Саши.

– Вот держи, – Тихо шептала ему мама, протягивая тысячу рублей. – Купи цветы, а сдачу оставь себе… Хотя… на сдачу купи майонез, два батона белого… половинку черного и… знаешь, я напишу сейчас список.

– Мама. – Заныл Саша. – Я хотел потом с ребятами зайти в Мак.