Олег Ярков - Туман. Книга вторая

– Замечательно, но – нет!

– Что «нет», простите?

– У них не было перстней. У них не было ничего такого, что было бы похищено.

– Ах, так? Ну, что же, досадно…. А вот… как вам такая мысль? У них похитили какие-то бумаги. Или, скажем, письма. Или, к примеру, записи. Посудите сами, ежели это письма, то это повод для вполне вероятного шантажа.

– Но…, – попытался вставить словцо Александр Игнатьевич. Но, не судилось. В сей момент едва ли сыскался бы на всём белом свете хоть один человек, который сподобился остановить полёт мысли и водопад речи Кириллы Антоновича. Хотя, справедливости ради, следовало бы признать, что такой человек всё же существовал. Это сын его кухарки Прошка, существо громогласное, бестолковое и неугомонное. Однако, не о Прошке сейчас речь, а о том, что господину Толмачёву не удалось остановить напор философствующего помещика. А, может, это и к лучшему.

– Погодите с вашим «но»! Убивец добывает письма, чтобы с выгодой провести шантаж какой-нибудь знатной особы. Или же напротив, убивец добывает письма, которыми убиенный, будучи ещё во здравии, сам кого-то шантажировал.

– Трое убиенных – шантажисты? Непременно все трое?

– А почему бы и нет? Все трое могли бы иметь при себе части письма, соединив кои в целое….

– Отлично! Но – нет!

– Да вам, Александр Игнатьевич, не угодить!

– Не обижайтесь, дорогой Кирилла Антонович, я только не хочу пускать ваши блестящие рассуждения по ложному следу. Хотя… здравая мысль уже начала зарождаться.

– Так что же тут не так, Модест Павлович? – Взмолился помещик, обращаясь непосредственно к штаб-ротмистру.

– На мой взгляд, дело здесь в следующем. Господа Бабаев, Новиков-Лях и Кошкин занимались транспортом. Все трое занимались транспортом. Их изыски по улучшению пароходов, а также по созданию новых паровозов и самоходных телег является, как мне теперь видится, более военными изобретениями, нежели… скажу так – хозяйственными. Следовательно, возможен шпионаж, имеющий целью похищение секретных бумаг или чертежей сих изобретений. Однако дома убит лишь господин Бабаев, где он мог хранить секретные документы. А остальные – вне дома. Нет, не стали бы они носить такие бумаги при себе. Что-то я пропустил….

– Я ушам своим не верю, – тихо-тихо произнёс Александр Игнатьевич.

Сверив свои изменённые планы с циферблатом карманных часов и, приведя их во временное соответствие, Кирилла Антонович поспешно покинул каюту, и походкой, весьма озабоченной, поднялся на прогулочную палубу. Вода реки, как источник болезненного состояния, уже не беспокоила его в той мере, в какой она терзала его организм с самого утра. А может ещё не прошло действие того замечательного порошка, предложенного Яковом? А может целеустремлённость, с какой двигался помещик в сторону кают-компании, не позволяла более отвлекаться на телесные недуги? Размышления об сём могли быть интересны специалистам в области нарушения душевной тонкости, но только не нам и не в сей волнительный час. Во всяком случае, волнительный для Кириллы Антоновича.

Увидав в кают-компании Якова, что-то писавшего у конторки, помещик кашлем привлёк к себе его внимание.

– Послушайте, Я…. – Не произнося до конца имени стюарда, Кирилла Антонович скоренько залился румянцем. Теперь уже от ощущения вероятного конфуза – он, помещик, просто не мог, просто не должен был знать имени корабельной прислуги, так опрометчиво срывавшегося с языка. Кирилла Антонович тут же предпринял попытку исправить свою ошибку.

– Я хотел испить чаю. И непременно с лимоном. Не откажи в любезности, милейший, подать мне чай на палубу… хоть, вон к тому креслу.

– А не слишком ли я мягок с прислугой? – Спросил у самого себя помещик. И, на случай всякий, добавил.

– И потрудись поскорее!

Теперь, вроде бы, предыдущая оплошность исправлена, а посему – можно и чайку испить. Хотя и не очень хочется.

Просидев в кресле минут с пять и, снова-таки, не отвлекаясь на мучавшую до недавнего времени лёгкую качку, Кирилла Антонович увидел подходящего к нему Якова.

– Послушайте, Яков, послушайте! Я не мог не прийти к вам и не….

– Спокойно! – Шёпотом прорычал лже-стюард и поставил поднос с чаем на ближайший к креслу столик. – Говорите без волнения и ровно, внятно и кратко. Мы не на прогулке. Что у вас?

Кирилла Антонович действительно кратко, насколько позволяло выпиравшее из него желание поделиться своим наблюдением, изложил Якову итоги своей встречи с немкой.

– Сделайте пару глотков и продолжайте, – так же тихо сказал Яков.

– Оставьте! Не до чаю мне! Вы меня не слушаете?

– Пейте! Вот так! Что дальше?

Запивая добрым краснодарским чаем свои размышления, Кирилла Антонович, словно уступив приказному требованию стюарда и пить, и быть кратким, закончил свою речь, оставив в стакане примерно треть напитка. Это действительно было очень краткое повествование, изречённое помещиком за годы его зрелой жизни.

– Что вы скажете?

– Дайте мне на «чай».

– Что?! Вы… как вы… я же….

– Дайте мне на «чай» немедленно!

– Извольте! Ежели вас только это и беспокоит, то, как видно….

– Вы – богатый пассажир, я – обычный официант, поэтому наши встречи должны так и выглядеть. Привыкайте к этому, это важно. А по поводу сказанного вами… всё это скверно. Я рад, что вы известили меня об этом, одновременно, огорчив. К вашему возвращению я успею кое-что обдумать, и кое-что предпринять. А теперь – запоминайте! От пристани пойдёте по улице, что по левую руку от пожарной каланчи. Там найдёте магазин готового платья Мойши Кройцера. Зайдёте и спросите Мойшу. Когда он выйдет к вам, секретно скажите ему, что ветер тем и хорош, что разносит новости. Не спутаете? Далее сделаете то, что он вам предложит. Затем откланяетесь. Время стоянки в Балаково до пяти часов пополудни, так что погуляйте по городу, осмотрите лавки, купите что-нибудь в память о сём городе. Да, в питейные заведения не ходите, не стоит. За вашу наблюдательность и за своевременный доклад спасибо от имени… сами знаете кого. А теперь – ступайте! Для следующей необходимости закажите у меня рюмку анисовой.

Поклонившись, и забрав поднос с чаем, Яков удалился. Чаевые остались лежать на столе.

– Как у них всё сложно устроено! И чаевые, и секретные слова…. Сколь долго ещё до Балаково? Так… ага, ещё четверть часа, а там – здравствуй, твёрдая земля!

– Хотя… раз уж мы предполагаем, то… нет, вряд ли, слишком уж необычно….

– Вы о чём, Модест Павлович, – с какой-то ленью в голосе поинтересовался Александр Игнатьевич. – Продолжайте!

– Понимаете, стратегически….