Владимир Калинин - Амулет Драгомысла

Утро, показалось Мише, очень уж ранним, кажется, только заснул, а Семёныч уже будит, стоит над душой. Ложе «государевой леди» было пустым, Семёныч, проследив, за его взглядом, успокоил. – Утренний туалет принимает начальница, слышишь, «рукомойником» гремит!

– Ну, вот, все в сборе! Поздоровавшись, сказал, пришедший участковый. – С чего начнём? Вера, как старшая по розыску, провела пятиминутную планёрку. – Товарищи, наша главная задача, установить «прохожего», с фотографии угнанного мотоцикла! Ну, а далее по плану, возобновление дела с «отравленным», и розыск вчерашнего «стрельца»! Странно, подумал Миша, а дело угнанного мотоцикла, намеренно, пропустила, считая не главным, или позабыла, а ведь оно на мне висит!

Семёныч, тихо кашлянул. – Простите, я тут немного поработал, может, пригодится? Он положил на стол, стреляную гильзу, пулю от трёхлинейки, и пустую мятую пачку, из под папирос «Север». – Когда же ты успел, Семёныч? Спросила Вера, довольная и гордая за него. – А чего же, сна нет совсем, дождался рассвета и пошёл, пошарил, гильзу сразу увидал, блеснула на солнце, место, напротив вашего окна, ровное, и без травы! Пачку эту, попользованную, поднял в кустах сирени, в скверике у обелиска павшим воинам, оттуда он пришёл, я видел! А пулю, вон, в полу выковырял, перед тем, как вас будить!

Миша вертел в руках папиросную пачку, более всего его удивил год выпуска, их уже давно не выпускают. – Откуда, такой «раритет»!? Задумчиво, проговорил он. Участковый, тот час ответил, стараясь развеять его сомнения. – Так в сельмаге, у нас их завались, ещё с советских времён! Деревня то наша не курящая, устав церковный не позволяет, вот, и залежались! – Так ведь, должен же был, хоть кто-то, его увидеть в селе, например, продавец в магазине? – Так-то, оно так, лейтенант, только народ у нас своенравный, неразговорчивый, особенно с чужими, приезжими! Может, и видел кто, да, не скажут ничего! Просто, не захотят! Не приучены, в чужие дела влезать! Вот, вы, товарищ капитан, нам и должны помочь, в этом деле, как участковый!? – C этим позже, лейтенант! Сказала, как отрезала, Вера. – Сначала выезжаем в деревню Пикушка, к потерпевшему Селуянову, задать нужные вопросы!

Капитан Храпов, между делом, рассказывал по дороге. – В Пикушке раньше жили вольнопоселенцы, отбывшие свой срок в лагерях, но потом, некоторые, так и остались, насовсем, не имея желания и возможности, ехать в родные места! Народ там разный, и тоже не простой, ранее, основная, головная боль, моя, была эта Пикушка! Не каждый день, так через день, бывать там приходилось, по служебным делам! – А ещё, какие деревни на вашем участке есть, Кузьма Парфёныч? Мише было интересно знать, ведь, где то, имеет же преступник приют, не под чистым небом же живёт! – Есть ещё одно село староверское, Кедровое называется, в предгорьях за шестьдесят вёрст отсюда! Большое было раньше село, а сейчас захирело, старики одни остались, в основном! И более, на сто вёрст вокруг, ни души, тайга! Да, ещё бригада лесорубов, из районного мебельного комбината, трудится в Волчьем урочище, и более никого! Их всех придётся навещать и проверять, подумал Миша.

– А вот, и подворье Селуянова! Уведомил Храпов. – Подворачивай Семёныч! Миша сразу узнал девочку с фотографии, которая, в данный момент, прыгала через скакалку, во дворе. Шедший первым участковый поприветствовал её. – С добрым утром, Анфиса! А ты, смотрю уже при деле, с утра пораньше!? Дед Никита дома? Шестилетняя девчушка, по всем статьям, копировала бабушку. – Да, где же быть ему ещё, дядя Кузьма!? Отсыпается, с перепою! – Вот, так номер!? Сделал удивлённое лицо участковый. Ведь, вроде бы, не праздник? А мы к нему по делу!

Хозяин, разбуженный, голосами во дворе, уже сидел на лавке, на которой только что почивал. Не бритый, и взлохмаченный, в одних, не чистых, шароварах. Увидев, вошедших представителей правопорядка, не смог сдержать улыбку, ожидая услышать хорошее известие. Капитан Храпов, громогласно, отметился за всех. – Мир тебе в хату, Никита Терентьевич! Дозволь войти? Хозяин, опомнился, вскочил, и засуетился. – Милости просим, Кузьма Парфёныч, и вы товарищи! Проходите, вот, к столу! На котором, был бедлам, он, ни мало не смущаясь этого, рукой, как лопатой, сгрёб грязную посуду на край стола, и ладонью размёл крошки. Вера, брезгливо, поморщилась, но к столу, всё же, села, нужно было записывать показания.

– Нашли, как есть, мою пропажу! Раньше времени ликовал хозяин. – Ведь, я без него, как без ног! Участковый, демократично, охладил его. – Не спеши, Никита Терентьевич, у товарищей, из уголовного розыска, есть к тебе вопросы по другому поводу! Потерпевший и свидетель обиженно замолчал, и долго не мог взять в толк, чего хотят от него товарищи, из районного УГРО. Выручила, вездесущая, внучка. – Дед, ты всё на свете позабыл, тётя спрашивает тебя о дяде Саше, что у соседа нашего гостил! Дед, ну покрути «шурупики», он приезжал из города, забыла название, ты ещё его пьяный дразнил, «вятские мужики хватские, семеро одного не боятся»! Теперь уже участковый и оперативники не могли сдержать смешок. Никита Терентьевич сначала смутился, а затем, грозно, приструнил внучку. – Цыц, стрекоза, не мельтеши перед глазами, когда старшие разговаривают! Да, помню я его, конечно, у Федота Стремянного, племяш внучатый был Славик, в городе Кирове, а Сашка этот, друг его, гостил тогда тут, будучи в отпуске! А что стряслось то? Набедакурили, чего ни будь? – Потерялись они, Никита Терентьевич, вот и разыскиваем! Фамилии их не знаете? – Фамилии? Нет, товарищи, не знаю! – А сосед ваш этот, Стремянной, дома? Он, наверняка, должен знать!? – Так Федот то умер, дом пустой стоит! – Как умер? Когда? Удивился участковый. – Тогда и умер, после отъезда Сашки! Выпивал он крепко, должно, сердце не выдержало! – Странно, почему я этого не помню!? Проговорил Храпов. – И фамилию эту не помню, может, что напутал ты, Селуянов? – Ничего я не напутал, фамилию его, я и знать не знал, а Стремянной, это прозвище! Он же ваш сиделец, из политических, вот, и проверяйте! Миша показал Селуянову посмертную фотографию, отравленного «глухаря». – А этого гражданина, случайно, не знаете? Подбежавшая, Анфиса посмотрела на снимок, и сказала, убегая. – Так это дядя Славик, и есть, тот ещё алкаш! Никита Терентьевич, присмотревшись, подтвердил. – Так и есть, племяш соседский! – А дату, когда умер ваш сосед, хоть приблизительно, не назовёте, Никита Терентьевич? – Так, и вспоминать нечего! Протараторила, подбежавшая, Анфиса. – На другой день, после того, как мотоцикл потерялся! Селуянов вскинул брови. – Ведь, и правда, товарищи, я пошёл к нему пожалиться, а от него почтальонка вышла, новенькая, незнакомая, говорит, помер ваш соcед! – Ещё один вопрос к вам, Никита Терентьевич! Поинтересовался Миша. – Много ли бензина оставалось в баке вашего мотоцикла? Селуянов, с радостью, ответил на долгожданный вопрос. – Да, посчитай, нисколько, кот наплакал, на два, три километра пути! – По какой дороге вы в Ненилов Скит ездили, Никита Терентьевич? – По большаку я не езжу, а напрямую, через лес, по грунтовке, по старой просеке, так в два раза короче! – Спасибо! У меня к вам вопросов больше нет!