Валерий Лялин - Куда ведут дороги (сборник)

Митрополит Ленинградский Алексий дополнил: «Я думаю, что диктатор, как религиозно образованный человек, решил противопоставить демонической подоплеке германского вермахта Русскую Православную Церковь».

После чего митрополит Николай сжег листок и растер пепел в ладонях под струей воды в раковине.

К вечеру к гостинице был подан большой черный ЗИС и митрополитов повезли на ближнюю дачу диктатора. Когда они вышли из машины, охранники тщательно обыскали каждого, прежде чем провести в дом. Там предложили им подождать в приемной, а минут через десять пригласили в гостиную, где за обильно накрытым столом сидел сам хозяин. Он под благословение не подошел, но, слегка кивнув головой, сказал:

– Здравствуйте, святые отцы, прошу садиться в кресла. Знаю, знаю, что вы мученики и Ангелы наши земные, поэтому, чтобы не согрешить и не оскоромиться, все здесь на столе приготовлено рыбное, постное: грибки соленые, икра, пироги с вязигой. Садитесь, покушайте, чем Бог послал, выпьем во славу Божию и поговорим по душам. Глядишь, после этой беседы и грехов у меня поубавится.

Старцы поклонились вождю и уселись за стол. Митрополит Сергий благословил трапезу и прочитал молитву перед вкушением. Митрополит Алексий с удовольствием отметил, что посторонних за столом не было. Только иногда заходили служители в белых перчатках, что-то убирали со стола и что-то ставили. Диктатор улыбнулся, прищурился и обратился ко всем троим старцам, одновременно наливая им в бокалы его любимое вино «Хванчкара»:

– Так вот, дорогие мои, я пригласил вас, чтобы сообщить вам (звучит, как у Гоголя), да, чтобы сообщить вам некоторое приятное известие. Тут мы посоветовались с товарищами и решили возродить Русскую Православную Церковь во всей ее былой красоте.

Старцы удивленно откинулись на спинки кресел, а Николай даже выронил вилку, звякнувшую о блюдо.

– А как же ваши коммунистические принципы и идеи? – спросил он.

– Знаете, дорогой мой Владыко, – ответил хозяин, – во всяких принципах, идеях, а также в политике всегда имели место и будут иметь во веки веков некоторые зигзаги. Политика должна быть гибкой и целесообразной. Вы меня поняли, святой отец?!

– Понял.

– А что вы можете сказать по этому поводу?

Владыка Николай деликатно откашлялся и сказал:

– Если хотите знать мое мнение, то это решение правильное и своевременное. Идет страшная война с германским фашизмом, и народ нуждается в поддержке духовной и утешении, так как в каждой семье есть погибшие и раненые.

– А что скажет митрополит Алексий, разделяющий с народом тяготы и страдания ленинградской блокады?

– На ваш вопрос я отвечу, что больше немецких пушек и танков нам надо сопротивляться и противостоять той оккультной эзотерической идеологии, с которой идет на нас немецкая армия. Я с детства знаю немецкий язык и иногда по радиоприемнику слушаю передачи из Германии на Восточный фронт. И я просто поражаюсь, какой бесовщиной и демоническими идеями они насыщают своих солдат.

– Вы верно заметили, Владыко, я так и думал, – раскуривая трубку, сказал диктатор. – Так что́, по-вашему, в первую очередь должно сделать советское правительство?

Митрополит Сергий начал перечислять: открыть храмы, выпустить из заключения священников и епископов.

– Об этом мы уже распорядились, предвидя ваше предложение. А что, святые отцы, не против ли вы, чтобы избрать Патриарха?

Владыка Сергий встрепенулся.

– Об этом наша Церковь мечтает еще с Петровских времен, но для избрания Патриарха надо собрать Поместный Собор.

– А сколько вам для этого надо времени?

– Месяца три.

– Нет, это долго. А если по-нашему, по-большевистски? А?.. Я думаю, что хватит и одной недели.

Митрополит Сергий удивленно поднял брови.

– Мы не против, если Вы нам поможете.

Диктатор снял трубку телефона:

– Товарищ Берия, тут у меня в гостях святые отцы сидят. Вот мы с ними посоветовались и решили созвать Собор для избрания Патриарха Всея Руси. Да… да… вот именно – Всея Руси. Ты не ослышался. Так что окажи содействие и предоставь все, что потребуется для этого.

В трубке слышно ворчание:

– С ума можно сойти! То Берия лагеря устраивай, то поповский Собор организовывай.

– Не ворчи, Лаврентий, на то ты и поставлен наркомом внутренних дел.

– Итак, кажется, все сделано. Вы свободны, ваши высокопреосвященства. Если что, обращайтесь к товарищу Берия, и он все устроит.

И с этого дня началось великое возрождение Русской Православной Церкви. Была закрыта редакция журнала «Безбожник», в прессе тоже стали придерживать языки в смысле нападок на Церковь, распустили Коминтерн. Вскоре состоялся Поместный Собор, на котором Патриархом был избран митрополит Сергий (Страгородский). В храмы потянулся православный народ, и там стала совершаться Божественная литургия, стали служить молебны о победе русского оружия над врагом-супостатом. И Господь внял гласу Церкви и народа и не допустил погибнуть России. Положение на фронтах резко изменилось в пользу Красной Армии, и враг медленно, с боями, стал отступать на запад, в свое логово. И всем стало видно и ясно, что Церковь оживотворила народ, как будто тяжелобольному перелили свежую кровь. И народ стал говорить:

– Христос посреди нас!

Диктатор стоял у окна своей кремлевской квартиры и, смотря на золотые кресты кремлевских соборов, был в глубоком раздумье. Опять было хмурое утро. Из Генерального штаба позвонили и сообщили, что окружена и уничтожается очередная крупная группировка немецких войск. Он опустился в кресло и, раскурив трубку, продолжал размышлять: «Вот, как оно все повернулось». Хотя опять сегодня была ненастная погода и мелкий дождь дробно сыпал на холодные камни кремлевских площадей, у него появилось желание выйти на воздух. Надев шинель и фуражку, он прошел мимо часовых, отдавших ему честь, и по мокрой брусчатке медленно направился к Успенскому собору. По его знаку пожилой сержант отворил старые заскрипевшие ворота. Он шел по каменным плитам, и звуки его шагов гулко отдавались в пустом холодном помещении собора. Остановившись у большой древней иконы Христа Вседержителя, он долго стоял, не снимая фуражки, пристально вглядываясь в кроткие глаза Христа. Наконец он вынул изо рта погасшую трубку и заговорил, как бы рассуждая сам с собой:

– И все же я был неправ пред Тобою, небо не оказалось пустым, и я вынужден Тебе сказать то же самое, что когда-то сказал Тебе умирающий император Юлиан-отступник: «Ты победил, Галилеянин!»