Анатолий Агарков - Ум, честь и совесть

Такой пример. Заходит Демина в отдел:

– Владимир Викторович, вот этим людям надо срочно позвонить и довести….

Подает текст и список.

Белоусов пробежал глазами, кивнул и положил руку на трубку телефона:

– Будет сделано.

Два часа прошло. Белоусов не сделал ни одного звонка. Заходит Демина:

– Александра Максимовича вызвали в обком – встреча отменяется. Обзвоните всех предупрежденных – скажите: им перезвонят дополнительно.

Владимир Викторович положил руку на трубку телефона:

– Хорошо.

Мне бы его выдержку.

Олег Федорович Фомин в школе был «сынком». В институте – организатором коллективных пьянок в электричке. Традицию продолжил и в райкоме. Кстати, он был первым одноклассником, которого я встретил после дембеля. На мой вопрос: «Как живете на гражданке?», он мне сказал буквально следующее:

– Водку пьем, а баб не трахаем.

– Несовместимо, что ль?

Он фыркнул и покачал головой. Уголки его губ приподнялись в улыбке.

– А вот что я тебе скажу про баб – это будущие властители мира.

Мне импонировала его независимость в райкоме. Первый ты или последний – говори, что надо, и пошел. Примерно так.

Олег Федорович Михайленко, другой инструктор орготдела, был другого склада человек. На то были свои причины – он из рабочих, выпускник ВПШ. И к тому – потомственный казак.

– Ты, чьих кровей? – спросил меня при первой встречи. – Куряк петровский? Значит, самои….

И рассказал историю возникновения презрительной клички моих предков.

Ну что ж, пусть будем «самои». Но ты не мой кумир.

Сашу Игуменцева трогать не буду – он еще в школе у меня списывал.

А вот инструктор сельхозотдела Саша Костяев – Александр Иванович – это фрукт.

– Это самый умный человек в райкоме, – сказал о нем Пал Иваныч.

Интрига – потому что я его не понимал. Согласен – он умен, но мне казалось, что в работе ищет готовые ответы вместо того, чтоб добиваться результатов. Не понятно? Растолкую. Он брался за работу лишь в том случае, если не находил причин от нее отмазаться. У него не было оригинальных идей; он терпеть не мог, когда ему, не дай Бог, говорили, что он в чем-то ошибается. А ведь известно, что у партработника терпение – не просто добродетель, а необходимое для успеха качество.

Впрочем, большей частью это домыслы – мы пересекались редко, общались мало. Александр в Красноселке жил и не оставался в гараже по пятницам. На работу на машине приезжал. Она и развела нас окончательно.

Мне срочно надо было в Сельхозтехнику. И под рукой ни колеса! Последняя надежда – костяевская «тройка».

– Александр Иванович, выручай!

– А что там у тебя?

Я рассказал. Костяев усмехнулся:

– Никогда моя машина не будет ездить по делам партийным.

Сказал спокойно так, членораздельно. А в моем мозгу мелькнуло – что он несет? ну, полный бред! Еще лучше – бред сивой кобылы (интересно, что это за кобыла такая?). Кто ты, Александр Иванович? Я не ослышался – партийные дела не про твою машину?

– Прости, коль так. Бог тебе судья.

– Не стало Бога.

– Жаль.

– «Жаль» – не то слово.

С тех пор Костяева я сторонился.

Мы с Лялькою оформили бракоразводный документ. Но исполнительного листа все нет. И написал я заявление – прошу, мол, перечислять 25% моей зарплаты по адресу… – отнес бухгалтеру. Так было в редакции, и деньги отсылались.

В райкоме бухша встала на дыбы:

– Не пори чушь! Сам отсылай – куда и сколько хочешь, а мне давай исполнительный лист.

Я к Пал Иванычу. Тот не поддержал:

– Все правильно, старик.

– А мне напряжно.

– Ты ее любишь?

– Теперь уж вряд ли.

– И не надо. По-моему, любовь – это потеря контроля над собой. Согласен? Жить надо так: понравилась бабенка – прибрал к рукам, положил на полочку в своем мозгу и без помех делами занимайся.

Я не мог забыть жену (теперь уж бывшую) с такою легкостью. У меня перед глазами все еще стояло ее перекошенное истерическим хохотом лицо, а в памяти держался ужасный крик тонущего человека:

– Любил? Нет, ты любишь меня, и будешь любить всю жизнь….

Как это шефу легко сказать – без помех занимайся делами. Это в райкоме-то? – где мне нечего делать, как только биться головой о стену, вспоминая и терзаясь. Но кто сказал, что я должен сидеть здесь сиднем? Могу пойти и прогуляться. Сделать что-нибудь. Только что? Все, чем занимаюсь в Белом Доме – исполняю чужие поручения.

Мрачно покосился на телефон. Это был сиреневого цвета аппарат, готовый выполнить любое из моих желаний. Ну, почти любое. Не думаю, чтобы в его возможности входило исполнение супружеских обязанностей. А может, он и это умеет? Кто знает? Главное – правильный набрать номер, и в трубку ласковый скажет голос:

– Я тебя жду, милый, приходи скорей.

Заглянул в приемную:

– Валентина Михайловна, я в Сельхозтехнику.

И вышел прогуляться. Оказавшись на улице, понятия не имел, куда идти. Все чем-то заняты, куда-то спешат. Этот славный денек принадлежал нормальным людям. Я ощущал себя чужим.

Солнце клонилось к горизонту – туда, где дым труб южноуральской ГРЭС сходился с облаками. Я шел спиною к этому явлению.

В ДК «Горняк» комсомол проводил какое-то мероприятие. Смотрел-смотрел, ничего не понял. Убеждать себя стал – я очень устал, просто срываюсь, мне лучше пойти домой и выспаться. Я себе врал – не буду спать.

Когда все стали расходиться, предложил незнакомой девушке:

– Можно проводить вас?

– Спасибо. Мне будет приятно.

Пока шли по Советской, пытался придумать, что бы такого сказать. Ничего умного в голову не шло. Если честно, ничего глупого тоже. Когда мы остановились у ее парадного, вид у меня был довольно удивленный – это был дом, в котором жила Демина. Не хватало еще, чтобы девушка оказалась ее дочерью.

– Вы живете здесь?

– Вот уже семнадцать лет.

– Вы где-то учитесь?

– В Троицком медучилище.

– Бывает, – сказал невпопад.

Мне хотелось, чтобы она не была в родственной связи с моей начальницей, чтобы пригласила меня к себе и помогла – как девушка может помочь мужчине – справиться с одиночеством ночи. Мне хотелось, чтобы она своею чистотой изгнала демонов, терзавших мой рассудок.

– Вы не будете против, если мы встретимся еще?

Наташа (мы познакомились) не возражала.

– Может быть, съездим в выходные в Челябинск?

– Идет, – улыбнулась она.

– Ну, что ж, отлично.

Она вошла в подъезд, помахав мне рукой.

Я потопал домой, пеняя себе – на кой черт пудришь девчонке мозги? она ведь совсем не нужна тебе. К Любаше, что ль зайти? – так еще не суббота и родственники ее дома. Ну, при желании, конечно, можно что-нибудь придумать. Но не хотелось.

Что не хотелось – думать? любить? Боже мой! Неужто я утратил вкус халвы?