Валерий Киселёв - 245-й… Исповедь полка. Первая чеченская кампания. Книга 2-я

Колонна третьей роты шла следующим порядком: впереди БМП Сулейманова, следом за ней танк с противоминными тралами, на броне которого расположились я, Лёша Зиновьев, Саша Савицкий и еще три-четыре бойца. За нами еще две БМП, броню которых облепили наши солдаты и мотострелки. Машина Сулейманова прошла мост, свернула налево и дошла до первой машины минометчиков, которая стояла в укрытии. Наш танк так же лихо пролетел мост, но при повороте зацепил тралом ГАЗ-66. Не обращая внимания на это препятствие, танк продолжал движение, двигая машину и нанося травмы бойцам минометки, которые укрывались под колесами машины. Танк продвинулся еще на пять метров и встал. Воздух был наполнен запахом пороха, соляры и крови. Всё вокруг было заполнено звуками непрекращающейся ни на секунду перестрелки, работой двигателей боевых машин, обрывками фраз, криками раненых и характерным звуком вылетающих из ствола минометов мин, это СОБ Валера Каблуков, командовал огнем двух минометных расчетов. Стреляли «с рук» без использования двуног, трубу держали с помощью гимнастерки, т.к. расстояние до оврага, в котором были боевики, не превышало и ста метров.

Как только танк встал, мы слетели с брони и оказались под огнем боевиков, которые закрепились на вершине той самой стены, в которую упиралась дорога, сразу за мостом. Позиция была просто идеальной для пулемета и гранатометчика, но, видимо, «прорыв» ГАЗ-66 без предварительной подготовки застал врасплох чеченцев и они не успели занять свои позиции, поэтому стрельбу вел один стрелок. Ответным огнем мы подавили огневую точку и стали продвигаться к Сулейманову. На малом клочке территории скопилось три ГАЗ-66, две БМП и танк. Человек 50—60 личного состава и, как символ этих дней, корова. У всех этих людей были одни и те же задачи: прекратить сопротивление противоборствующей стороны, выручить своих ребят, которые находились под огнем противника и выжить самим. Надо было принимать решение, от которого зависело, в чью сторону качнется чаша весов. Промедление грозило тем, что боевики могли нас обойти и ударить с тыла, сверху и сжечь нас дотла, всех до одного. Мы собрались у Славы, он раздал указания, кому что делать. Меня он отправил с шестерыми бойцами прикрыть левый фланг со стороны реки. Зиновьев с остальными должны были под укрытием огня минометов и БМП выйти на поляну и занять позиции в маленьком овражке. Как только пехота закрепилась на этой позиции, на открытую местность выходила БМП, закрывая собой ГАЗ-66 Андронова, и ведя огонь на поражение. Пехота, броском занимала позиции боевиков. Всё прошло как нельзя лучше, и через двадцать минут всё было кончено.

Игорь Андронов, командир минометной батареи 2-го мотострелкового батальона, старший лейтенант:

– К штабу полка наша батарея прибыла вечером 30 мая. Знал, что марш на Ведено должен был начаться в пять часов утра. Утром, в четыре часа, нас вызвал командир полка, его зам. полковник Дворников поставил задачу: «Вот дорога, там вас встретят, десять минут на сборы». Нам сказали, что кругом «духи», сверху – горы, только сзади нас морпехи прикрывали. Вероятно, еще вечером одна из мотострелковых пошла вперед, «духи» ее остановили, сожгли несколько БМП. В первой минометной батарее тоже сожгли несколько машины с БК, она осталась без боеприпасов. Батареей командовал Лёша Зиновьев, в Германии я у него был командиром взвода. Наша батарея тащила два боекомплекта, и я ему обещал дать мин из своих запасов.

Приказ на марш мне продублировал наш комбат Степаненко. Если бы дали координаты на карте, мне бы, как артиллеристу было легче, понятней, я по карте нормально ориентировался. Но в итоге оказалось, что взаимодействие между частями на марше организовано не было. Кто-то должен был нас встретить во время марша, но получилось так, что офицер дал команду сержанту, сержант – солдату, а солдат – пню.

Первым в колонне ехал БТР с разведчиками, я на ГАЗ-66 за ним. Проехали мост, выскочили на плато. У меня машина шла налегке, а вот следующая за мной везла БК, ехала медленно, она замедлила движение, отстала, и это, наверное, спасло остальную часть колонны. «Духи», когда увидели БТР и мою машину, подумали, наверное, что в колонне всего две машины.

– Сидел я в кабине, рядом с водителем. Первый выстрел «духов» из гранатомета попал в БТР, еще видел, как людей с брони скинуло. Дал водителю команду – «Налево!», к кустам, а он почему-то повернул вправо. Очередь из крупнокалиберного пулемета попала в лобовое стекло, и прошило его хорошенько. Я успел среагировать, а водитель – нет. Быстро выпрыгнуть из машины было невозможно. Меня пулеметная очередь в полете поймала, по ногам. Водила, Коля Абрамов, метрах в трех от меня под машиной, кричит, стонет, каска у него свалилась. Пуля попала ему в голову. Я не мог ему помочь – у меня второе, третье ранение, в ногу, в руку. Если бы перебило артерии – я бы истек кровью за несколько минут…

Подполз Гена Кислов, он ехал в кузове. Взял меня за руку, вижу, что он и сам ранен в бок. Я попросил пить, он за флягой потянулся, пуля флягу пробила, вода течет… Он пытался меня тащить, снял свой бронежилет, накрыл меня им, пытался еще сверху лечь. Взял меня за руку, прижал ее к своей груди, пуля прошила его руку, попала в меня, а ему еще и вырвало часть мяса из-под лопатки. Я думал, что он убит.

Бензобак у машины пробит, горючее течет, вот-вот взорвется… Повезло, что машина не взорвалась.

– Вижу, что Валера Каблуков, командир первого огневого взвода, ко мне подползает. Это перебежками шли на помощь к нам из второй машины. Меня пытались спасти пять человек, как я потом узнал, четверо были ранены, а один погиб.

Мне нельзя было терять сознание. Ноги были переломаны пулями, открытый перелом, кости торчат. Пуля еще и в позвоночник попала, в крестец, ног не чувствовал вообще. Так не хотелось умирать – мне же только 26 лет было… Но боли не чувствовал, только печёт. И промедола у меня с собой не было, он лежал в кабине, я как раз получил на батарею восемьдесят тюбиков. Дал команду Каблукову – «Ко мне не подползать!». Потом вижу, как одна БМП, на броне я видел ротного Славу Сулейманова, несется к нам на скорости. Еще подумал, что «духи» нас не убили, так свои раздавят. Сулейманов нас прикрыл броней от огня. Когда меня стали в десантный люк затаскивать, только тогда почувствовал боль. Потом каждый из ребят считал своим долгом воткнуть в меня свой тюбик промедола. В медроту Коля Звягин, зам. комбата, прибежал. Он меня нес на носилках, солдат шел впереди, споткнулся, уронил носилки, Коля его пинками…