Анатолий Трутнев - Стихи и проза

Что составляет суть всей жизни,
И служит человеку до конца,
Он чувства, разум, волю, тело,
Все получает от творца
Но как сказал один мудрец,
Что каждый волен сам,
По своему, распоряжаться,
Тем даром, что дал ему творец,
А на Востоке притча существует,
О ней поведал муэдзин,
Жизнь человека суть повозка,
В которой едет господин
Здесь так представлена жизнь наша,
Это повозка, кучер, вожжи, лошадь,
А также тело, разум, воля, чувства,
И господином в ней является душа
Весь мир стремится к совершенству
Об этом пишет муэдзин,
И в нашей жизни происходит,
Все, как и в притче один в один
Ведь всем давно уже известно,
Нельзя прожить жизнь без забот,
И наше тело как повозка,
За собой требует уход
Однако следует признаться,
Не все здесь будет однозначно,
Одни нередко остаются,
Рабами тела на всю жизнь
Другие же, совсем напротив,
Так свое тело истязают,
В угоду низменным страстям,
Что просто заживо гниют
Эмоции и чувства человека,
Строптивой лошади сродни,
Не усмиришь их, они могут,
Повозку тело разнести
Но и как в притче говорится,
Лошадь сможет кучер усмирять,
Если будет, сидя на повозке,
Вожжами в узде её держать
И человек вот также должен,
В руках всегда себя держать,
И его разум волею своею,
Может эмоции и чувства усмирять
Если воля, разум, чувства,
Находятся в гармонии с душой,
Тогда у человека наступает,
Расцвет способностей большой
Тому пример есть Вечная весна Родена,
Блистательная музыка Шопена,
Пушкина литературный след,
Незабываемый Чайковского балет
Читают книги Мопассана,
Ньютон как прежде знаменит,
Не меркнут краски Тициана,
В театрах всё Шекспир царит
Бегут столетия чередою,
Меняют вехи времена,
Из памяти людской не исчезают,
Известных и достойных имена
Но в этом мире торжествует,
Над всеми истина одна,
О том, что память в нашей жизни,
Сильнее смерти и забвения она

Прощай, немытая Россия
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
В порыве критики суровой,
Так о ней Лермонтов писал,
А что же он на эту тему,
Сейчас бы нам о ней сказал?
И чтоб о том ответ узнать,
Мы белых магов попросили,
За духом Лермонтова Миши,
Машину времени послать.
И в тот же миг нетленный дух поэта,
Возник и прилетел издалека,
В места, где он служил корнетом
Лейб-гвардии гусарского полка
И вот он снова в Петербурге,
С ним вместе рядом идет гид,
А жизнь тем временем в округе,
Переливается, мерцает и бурлит
Великолепие высотных зданий,
От вида их кружится голова,
А на стенах их часто возникают,
И исчезают непонятные слова
Вот мимо них несется, радужно сияя,
Поток доселе им невиданных машин,
А там, вдали проносится сверкая,
Стая серебристых стальных птиц
И посетили супермаркет,
В нем окунулись в перезвон,
Его обилием, дарами,
Был Миша просто поражен
Но главное его здесь удивило,
Что раньше вот такое изобилие,
Доступно было только для господ,
А здесь им пользовался народ
Потом смотрел внимательно,
К себе влекущий взор,
Квадратно построенный
Исаакиевский собор
Вновь осмотрел все в Эрмитаже,
Который прежде посещал,
Полюбовался Зимним садом,
В театре Мариинском побывал
Акустикой, убранством её залов,
Предела восхищений было, нет,
Здесь музыку Чайковского впервые,
Услышал он и посмотрел его балет
Спускался Лермонтов в подземку,
И был там крайне изумлен,
Он светом, падающим сверху,
И видом мчащих поездов
Сюрпризом стал для Михаила,
Подумал вдруг, что он во сне,
Когда включился телевизор,
Перед глазами на стене.
И неожиданно, как в сказке,
В нем появилась голова,
Произносить все четко стала,
Членораздельные слова
Смятение, уловив в глазах поэта,
Гид у него решил спросить тот час,
Страной рабов, ты называл её, когда то,
Какой Россию видишь ты сейчас?
И Лермонтов сказал, Россия стала,
Свободною как никогда,
Такое лишь создать под силу,
Обществу свободного труда
Затем поэт задумчиво поведал,
Хотел себя на миг он ощутить,
Как гражданин такой России,
И ей всем сердцем послужить
В ответ на это пожелание,
Проникновенные слова,
Внезапно, чей то глас раздался,
Сверху, а не из ящика
Твои мольбы творец услышал,
Все будет так, как просишь ты,
Родишься снова ты в России,
В жизнь претворишь свои мечты
Услышав высшее решение,
Восторга не было конца,
Поэт, воздевши в небо руки,
Благодарил в ответ творца
Но, в эту сцену гид вмешался,
И охладил поэта пыл,
Смартфон ему он подал в руки,
И интернет ему включил
И полетели чередою,
Видеоролики спеша,
Предстать у них перед глазами
Как информаций кружева
Стоит чиновник в середине,
Старух и стариков толпы,
И говорит им – не сердитесь,
Вам денег нет, но вы держитесь
На белом фоне окружили
Железный ящик старики,
Там, роясь в хламе выбирали,
И собирали в рюкзаки
Что выбирают эти люди,
В недоумении спросил поэт,
То пенсионеры держат стойку,
Как им сказали, был ответ,

Вот из толпы один бросает,
Фекалий в женщину одну,
А страж порядка предпочитает,
Не замечать его вину
Один судья оштрафовал старушку,
За то, что вышла на пикет,
И, несмотря на то, сколько ей лет,
Что полицейские ей повредили руку,
Другой публично извиниться обязал,
Перед лицом, за фильм в котором,
За взятки достоверно обвинялся,
Чиновникам, которые давал,
Там депутаты написали,
Полезный для себя закон,
Судью не трогать, даже если,
Он едет пьяный за рулем
А на канале, телеведущий,
Стремясь, свой статус показать,
Тащил за шею оппонента,
Чтоб за проступок наказать
Ну, как же он бесцеремонен,
Глядя, в смартфон поэт сказал,
Гид пояснил, он всем с экрана,
Кто здесь хозяин показал
Вот трое полицейских тащат,
За руки, ноги женщину,
И своим видом проявляют,
К ней отношение, как к бревну
Там офицер, как страж порядка,
Показывая приемчики борьбы,
Подростка на глазах толпы,
Бьет головой о кузов автозака,
От вида всей последней сцены,
Буквально Лермонтов вскипел,
И неужели, подлеца такого,
Никто не вызвал на дуэль
Тот офицер при исполнении,
О нем так наш закон гласит,
Тогда его, не только трогать,
Нельзя и словом оскорбить
У нас за это бы стрелялись,
Таких обид нельзя прощать,
А мы считаем это дикость,
Чтоб на дуэли вызывать
У вас угасли чувства чести,
Вы лишь умеете скулить,
И среди вас нет тех, кто смог бы,
Мерзавцам тем дорогу заступить
Подумав Лермонтов заметил,
Нет, не в такой стране я жить хотел,
И с этими словами дух поэта,
В свою обитель улетел